Трумбулл Хиггинс - Гитлер и стратегия блицкрига

Гитлер, ожидая падения Москвы через две, максимум три недели, 3 октября официально заявил, что Красная армия повержена и «больше никогда не поднимется». 9 октября это заявление повторило нацистское министерство пропаганды — к большому недовольству его проницательного главы доктора Геббельса. Предыдущие приказы о сокращении размеров немецкой армии и урезании и так недостаточного производства военной продукции были подтверждены, а 7 октября торжествующий фюрер приказал не принимать капитуляцию Москвы и Ленинграда. Следовало всячески поощрять бегство населения из этих городов, чтобы избавить немецких победителей от необходимости впоследствии кормить лишних людей, а также увеличить хаос и неразбериху из-за большого числа беженцев в советском тылу.

Румыны после весьма продолжительной и дорогостоящей осады 16 октября захватили Одессу. Так же как и с другими военно-морскими базами на Черном море, русские благодаря постоянному господству в этих водах сумели сначала бесперебойно снабжать, а потом эвакуировать большинство своих сил из Одессы в Крым, который теперь находился под угрозой. Правда, почти вся техника досталась жадным и плохо оснащенным румынам.

Не только немцы верили, что Москва вот-вот падет. Впрочем, это и неудивительно. Лишь немногие — если таковые были вообще — армии могли продолжать борьбу после потери нескольких миллионов пленных и основной массы техники. Хаос и деморализация, царившие на советском Западном фронте, теперь дошли до Москвы. Зловещие призывы советского правительства по радио 13 и 14 октября, внезапный перевод 15 октября дипломатического корпуса в Куйбышев, информация о подходе немцев 18 октября к Можайску — все это породило в городе панику.

За полумиллионом граждан, которые систематически вывозились из города до этого, последовали правительственные и партийные чиновники, которые, пользуясь любыми подвернувшимися транспортными средствами, уезжали на восток. Повсеместно шли грабежи, в спешке уничтожались официальные документы, а 19 октября даже поступили приказы из Москвы о приостановке деятельности советским разведчикам за границей. В общем, все говорило о том, что русские ожидают падения своей столицы.

Покидал Сталин на короткое время город или нет, точно неизвестно, но объявление 19–20 октября осадного положения, так же как и то, что немецкие танки застряли в грязи в период дождей, позволило несколько улучшить ситуацию в Москве, где вновь воцарилась ставшая уже привычной апатия. Полмиллиона горожан были спешно направлены на строительство оборонительных сооружений в столице; одновременно велось укрепление фортификационных сооружений, построенных в августе и сентябре вокруг Москвы. Два известных коммуниста — генерал Жуков и Георгий Димитров, не являвшиеся поклонниками Сталина, — заявили о его мужестве в период кризиса.

К 7 ноября, когда Сталин принял военный парад на Красной площади и выступил с речью в ознаменование годовщины социалистической революции, советский режим пережил самую страшную угрозу своему политическому господству за всю Вторую мировую войну. Представляется важным, что в другой речи, произнесенной 6 ноября, Сталин говорил о «великом русском народе», который немцы имели «наглость» попытаться уничтожить. В то же время он говорил об обещании неизбежного открытия второго фронта на западе как о форме помощи Красной армии.

Тем не менее в начале ноября, когда трудности будущих операций приближающейся зимы становились все более очевидными, немцы имели причины надеяться на победу над русскими в 1942 году. В ноябре — декабре 1941 года общий объем промышленного производства в районах, находившихся под контролем советского правительства, составлял менее половины от достигнутого в июне 1941 года. 40 % населения СССР находилось под властью противника, равно как и две трети советского производства угля и чугуна в чушках, 38 % зерновых полей, 41 % железнодорожных линий. Из-за прекращения производства, вызванного перемещением заводов на восток, производство стали в СССР снизилось на две трети, а производство шарикоподшипников, незаменимое для всего машиностроения, составляло 3 % нормального уровня. Только за предыдущие два месяца производство боевых самолетов упало, составив всего четверть от объема производства в сентябре. Только в производстве боеприпасов наблюдался рост (в отличие от немецкой армии), хотя этот рост все еще не обеспечивал потребности советских частей на фронтах.

Вряд ли стоит удивляться заявлению Черчилля в конце октября, что из-за потери своего военного производства Россия вскоре будет низведена до уровня «второстепенной военной державы», даже если Москва и Ленинград устоят против немцев. Черчилль, как и Гитлер, полагал, что немецкая армия в ближайшем будущем освободится и направит свои основные силы против англичан на Средиземноморье или Ближний Восток.

В октябре грандиозные победы немцев на подступах к Москве привели к одобрению ОКВ пассивной в основном ситуации на Финском фронте, но 26 октября группа армий «Север» Лееба начала финальное наступление, чтобы соединиться с финнами на реке Свирь за Ладожским озером, тем самым перерезав последний путь снабжения Ленинграда через Ладогу. Без помощи неподвижно стоявших финнов или своих танков; теперь занятых в операции против Москвы с севера, наступление Лееба остановилось в Тихвине в самом начале ноября. До места встречи с самым северным скандинавским союзником Германии оставалось еще более 100 километров. Но эта неудачная операция принесла рейху неожиданные дополнительные преимущества, приведя к новой стычке между англичанами и русскими.

8 ноября, отвечая на послание Черчилля, искавшего альтернативу британскому объявлению войны Финляндии и другим континентальным союзникам Германии, Сталин с горечью назвал бездействие Британии «нетерпимой» публичной демонстрацией отсутствия единства в рядах союзников. Черчилль поступил мудро и не стал немедленно отвечать на этот яростный крик Советов. Не сделали англичане попытки и помочь полякам, когда эти неудачливые союзники в середине сентября обнаружили, что большинство их пленных офицеров, раньше бывших в Советском Союзе, уже давно исчезли без следа.

Одновременно с возобновлением немецкого наступления на Москву поступили фантастические приказы Гитлера развить киевский успех на Украине, продвинувшись до зимы более чем на 600 километров на юго-восток к линии Сталинград — Майкоп. Фюрер, чтобы обеспечить гарнизоны для столь обширных территорий, с радостью принял добровольное предложение еще шести дивизий от Муссолини, дивизий, которые, по замыслу фюрера, должны быть со временем использованы на новом итальянском жизненном пространстве Закавказья — в теплых регионах Грузии и Армении.