Трумбулл Хиггинс - Гитлер и стратегия блицкрига

Черчилль вернулся в Англию, где подвергся самой суровой критике своего министерства за все время войны. Успешно выдержав парламентские дебаты 1–2 июля, премьер-министр оказал сопротивление и попыткам тори ограничить его контроль над стратегией, и усилиям лейбористов вынудить его открыть второй фронт. Тем не менее позиция Черчилля была ослаблена поражением под Тобруком, которое последовало очень быстро вслед за потерей Бирмы и Малайи, и он оказался перед угрозой возможной потери влияния на военный кабинет. Поэтому 8 июля, с одобрения британских начальников штабов, премьер-министр проинформировал американцев о том, что больше нет возможности пересечь Канал в 1942 году и любая попытка сделать это «только уничтожит перспективы» высадки во Франции в 1943 году.

Реакция американских начальников штабов на сопутствующее заверение Черчилля президенту, что «его истинный второй фронт 1942 года» находится в Северной Африке, оказалась взрывной. С полного одобрения американского военно-морского флота генерал Маршалл предложил отказаться от британской второстепенной стратегии на Средиземном море, уделив большее внимание важной для Соединенных Штатов войне против Японии. Президент Рузвельт, чтобы воспрепятствовать подобным, в сущности, изоляционистским реакциям, сразу же приказал своему начальнику штаба в компании с собственным политическим советником Гарри Хопкинсом в роли наставника отправиться в Лондон, чтобы урегулировать фундаментальную коалиционную стратегию на 1942 год. Как с радостью отметил Адольф Гитлер по поводу стратегической неразберихи союзников: «Чтобы использовать для общей цели коалицию, состоящую из Великобритании, Соединенных Штатов, России и Китая, потребуется почти чудо».

В основе англо-американских споров по вопросу открытия второго фронта лежали различные взгляды относительно шансов русских на выживание. Но если действительно ожидать неминуемого краха Красной армии в 1942 году, глава имперского Генерального штаба сэр Алан Брук и генерал-майор Дуайт Эйзенхауэр, новый американский командующий в Британии, были безоговорочно согласны с тем, что союзники должны вторгнуться во французскую Северную Африку, и чем быстрее, тем лучше.

Конечно, этот честный аргумент в пользу своей африканской операции не мог быть использован Черчиллем в предстоящих переговорах с Москвой, так же как и тихоокеанская альтернатива, поддерживаемая американскими начальниками штабов, не могла ощутимо помочь Красной армии. Утрата акцента на переправу через Канал и вторжение во Францию в 1942 году, принятая западными союзниками в июле, была обусловлена желанием встретиться с поражением русских, независимо от последствий для Запада. Если по якобы военным причинам Советы покинули Запад в августе 1939 года, аналогичные военные обоснования могли быть легко приведены англо-американцами, чтобы позволить Востоку противостоять действующей немецкой армии с 1941 по 1944 год.

До прибытия американских начальников штабов в Лондон Уинстон Черчилль с согласия президента проинформировал Сталина о еще одном болезненном вопросе — временном прекращении союзнических конвоев в Архангельск на период долгого полярного дня. Такое решение было вызвано большими потерями из-за действия немецких военно-воздушных сил и флота с баз Норвегии. Черчилль подробно объяснил советскому правителю, что такие потери сделают невозможным открытие по-настоящему сильного второго фронта в 1943 году. Также существовали возможности десантных операций в Норвегии и Финляндии, которые, безусловно, помогут Советскому Союзу. Это была излюбленная фантазия Черчилля, претворение в жизнь которой британские начальники штабов, к счастью, сумели отложить на неопределенное время.

Получив столь откровенное письмо, Сталин 23 июля ответил, что его военно-морские эксперты находят конвойную, политику британского адмиралтейства «загадочной и необъяснимой». Что касается второго фронта, советское правительство «не может терпеть» задержки его открытия до 1943 года.

Черчилль поступил мудро, не попытавшись ответить на это послание Сталина. «В конце концов, — написал он позднее, — русские армии несли тяжелейшие потери, и кампания достигла кризиса» на Дону и в Арктике. Тем не менее с одобрения Рузвельта Черчилль продолжил действовать в соответствии со своими давно разработанными планами относительно того, что он продолжал называть для Рузвельта вторым фронтом в Средиземноморье.

Сочетание нового британского политического и военного единодушия против вторжения во Францию в 1942 году и инструкций президента Рузвельта Маршаллу, Кингу и Хопкинсу, требующих наступательных действий в текущем году, неизбежно привело к неуверенному согласию американцев высадиться во французской Северной Африке в октябре 1942 года. Последняя попытка американцев задержать это решение окончилась неудачей. Поэтому генерал Маршалл и его очень довольный британский коллега генерал сэр Алан Брук в конце июля согласились на англо-американское военное заявление о том, что любая высадка в Северной Африке в 1942 году, «по всей видимости», сделает операцию на Канале в 1943 году неосуществимой. Если ни американский президент, ни британский премьер-министр пока еще не брали на себя труд признать последствия их предпочтения более ранним действиям в Северной Африке для реального второго фронта, то все же день расчета со Сталиным нельзя было откладывать бесконечно.

Возможно, именно поэтому 25 июля Черчилль вернулся к прежде отвергнутому плану широкомасштабного десантного рейда на французский нормандский порт Дьеп. Как разъяснил адмирал Маунтбаттен своему коллеге, «политические причины» вызвали возрождение этого плана операции, который генерал сэр Бернард Монтгомери отказался пересматривать из-за утечек информации. Но политик, живущий в премьере, понимал необходимость проведения какой-нибудь видимой наступательной акции еще до конца лета.

Проведенный 19 августа, сразу после визита Черчилля в Москву, весьма дорогостоящий рейд имел своей объявленной целью выяснение трудностей, связанных с нападением на обороняемые порты Франции. Чему бы он ни научил союзников, он определенно обескуражил русских и подтолкнул Гитлера к увеличению числа фортификационных сооружений на французском побережье, о которых Черчилль уже говорил русским как о причине, мешающей подобным операциям в 1942 году. Более того, те 30, или несколько больше, запасных дивизий немцев, которые в это время находились на западе, не могли рассчитывать на какое-либо подкрепление в 1942 году, несмотря на признание Гитлера после Дьепа в том, что большая высадка союзников во Франции поставила бы Германию в «критическое положение». Хотя воздушные атаки союзников уже притягивали на запад все больше истребителей люфтваффе, для немцев, если не для британской армии, кампания в России имела приоритет над всеми остальными действиями.