Трумбулл Хиггинс - Гитлер и стратегия блицкрига

Настоящий ответ Сталина на возобновленную Черчиллем переписку может быть найден в его речи от 6 ноября в честь двадцать пятой годовщины Октябрьской революции. Сталин в этом самодовольном обращении к советскому народу приписал успехи немцев в России в 1942 году отсутствию второго фронта союзников на западе. Хотя он и продемонстрировал некоторый оптимизм в отношении будущего коалиции союзников против Гитлера, но все же не преминул с иронией упомянуть о британских достижениях в Египте, где, Сталин это подчеркнул особо, англичане сражались всего лишь с четырьмя немецкими и одиннадцатью итальянскими дивизиями. В другом заявлении, сделанном на следующий день, Сталин намекнул, что у России в ближайшем будущем тоже будет повод ликовать.

Гитлер, услышав о ставшей для него неожиданностью высадке союзников в Северной Африке, 8 ноября тоже произнес одну из своих разоблачительных речей. Перед старыми товарищами по партии в Мюнхене он защищал себя от обвинений в том, что его приказы не покидать город, который «носит имя Сталина», стоил немецкой армии столько же, сколько Верден, склеп, издающий неприятный запах тщетности, а не славы для встревоженного немецкого народа. На будущее Гитлер предупредил, что не будет другим Вильгельмом II, слабым правителем, который отказался от восточных завоеваний рейха из-за неожиданного желания солдат капитулировать на западе.

«С самого детства, — вещал фюрер, — у меня была привычка, изначально, наверное, плохая, но теперь ставшая достоинством, — оставлять за собой последнее слово. Все наши враги могут быть убеждены, что, если Германия того времени [1918] сложила оружие в без четверти двенадцать, я из принципиальных соображений никогда не заканчиваю до пяти минут первого».

У Гитлера были основания бросить вызов противникам и дома, и за границей. 6 ноября, после решающего поражения стран оси при Эль-Аламейне, Муссолини сообщил немцам, что следует как можно скорее договориться о сепаратном мире с Россией. В этом вопросе у дуче было много сторонников среди немецкого Верховного командования. На этом этапе и министр иностранных дел Риббентроп предложил начать такие переговоры через госпожу Коллонтай, советского посла в Швеции. Гитлер с яростью отверг предложение своего министра-русофила. Мысль отказаться от русских территорий была для него неприемлемой.

Чтобы еще более усложнить свои фундаментальные ошибки в отношении России, в начале ноября Гитлер также отверг отчаянную просьбу Роммеля, находящегося в Африке, позволить его армии отступить. Этот отказ лишь усугубил замешательство немцев, когда 8 ноября они были застигнуты врасплох высадкой союзников в Северо-Западной Африке. Однако, вопреки ожиданиям немецкого командования в Италии, импровизированные меры позволили ОКВ выполнить решение Гитлера и создать плацдарм в Тунисе, что было давней мечтой Муссолини.

Через десять дней другой сторонник стратегического рассредоточения немцев по Средиземноморью, гроссадмирал Редер, вступил в драку. На некоторое время позабыв о Мальте, шеф германских ВМС с энтузиазмом сообщил фюреру, что «Тунис всегда был… ключевым пунктом на Средиземноморье. <���…> Совсем просто снабжать нашу танковую армию… потому что пути подвоза короткие». Последнее утверждение Редера как раз в этот момент опровергалось чрезмерно высокой ценой сопровождения новых сил стран оси морем в тунисские порты. Более того, быстрый перевод около 400 немецких истребителей и транспортных самолетов из России для поддержания новых запоздалых обязательств Гитлера за Средиземным морем должен был разрушить люфтваффе под Сталинградом в самом ближайшем будущем.

Поэтому Сталин посмеивался над кажущимися весьма впечатляющими достижениями в Африке западных союзников, упорно не признававших ужасную цену жизнями русских людей, приходившуюся платить за задержку в открытии второго фронта, к которой неминуемо вела североафриканская операция. В то же время авантюрный отказ Гитлера, находившегося под влиянием внезапных действий союзников, снизить потери в Африке, чтобы сконцентрировать силы на решающем театре военных действий на востоке, предрекал неизбежность еще больших неосмотрительных и недальновидных поступков, в конце концов лишивших немцев каких-либо надежд на победу во Второй мировой войне.

Русские начали действовать рано утром 19 ноября 1942 года под прикрытием метели. Они имели превосходство в танках и людской силе более чем 2:1, а также боевые самолеты новых моделей. Организованное в течение предшествующих недель представителями Ставки генералами Жуковым, Василевским и Вороновым первое эффективно управляемое контрнаступление Красной армии началось на Юго-Западном фронте генерала Ватутина и на Донском фронте генерал-лейтенанта Рокоссовского. Русские быстро прорвали оборону 3-й румынской армии на широком фронте. Через двадцать четыре часа 20 ноября Сталинградский фронт Еременко нанес удар по ожидающей этого и деморализованной 4-й румынской армии юго-западнее Сталинграда, достигнув не меньшего успеха.

Несмотря на наличие отдельных примеров упорного сопротивления со стороны корпуса генерала Ласкара на Дону, в целом плохо оснащенная румынская армия поддалась панике и, как и ожидалось, быстро потерпела крах. К вечеру 22 ноября северная и южная часть клещей большого советского контрнаступления сомкнулась в районе Калача, полностью перерезав все наземные связи немцев. 6-я армия Паулюса и элементы 4-й немецкой танковой армии, то есть почти двадцать немецких дивизий, оказались отрезанными от снабжения по железной дороге, изолированными от собственных складов в тылу.