Александр Агеев - Беседы

Отстранение Хрущева от руководства страной и партией породило определенные надежды. Но поскольку главный порок, обусловливавший все заблуждения и просчеты в наших делах, а именно принцип вождизма, не устранялся, движение пошло по инерции, тупики не расшивались. Черная дыра гонки вооружений поглощала все ресурсы и силы. Под конец правления Брежнева доля военных расходов в нашем ВВП составляла 22–24 %, тогда как у американцев аналогичный показатель равнялся 7,8 %, у западных немцев — 5,7 %, у японцев — 1,5 %. И это при том, что наши соперники имели в семь раз более мощную экономическую базу.

В 1981 г. совет НАТО принял решение навязать СССР гонку вооружений в области так называемого умного (неядерного) оружия. Почему? Умное оружие обходится в 5–7 раз дороже, чем ядерное. Натовцы подсчитали, что советская экономика дополнительных расходов не выдержит. Начальник Генштаба Н.В. Огарков, председатель Госплана Н.К. Байбаков докладывали Политбюро: втягивание в новый виток технологического противоборства тождественно банкротству. Обоих сместили с занимаемых постов.

Еще раз подчеркиваю: национальная безопасность складывается не только из ядерных и неядерных вооружений, средств их доставки к целям, систем наведения и т. п. Без социальной, продовольственной, технологической (не зауженной до военных потребностей) безопасности любая стратегия уподобляется дырявому зонту. Пренебрегая этой элементарной истиной, все замыкая на раздувании военных арсеналов, экономику и с ней всю страну обрекали на скольжение по наклонной, с каждым годом принимавшее все более необратимый характер.

— Сегодня нередко можно услышать, что М.С. Горбачев пробрался к власти с намерением восстановить капитализм.

— Я не верю, что Горбачев принял в 1985 г. бразды правления, имея в загашнике программу слома Советского Союза. Ему не терпелось порулить. А каким румбом вести государственный корабль, ясности у него не было. «Ввяжемся в бой, потом оглядимся», — вещал новый генсек. Но отсутствие лоции — тоже программа. Она обслуживает собственное эго, ее данником являются коренные национальные интересы. Как личностный кризис Хрущева, так и кризис Горбачева обрек на кризис режим власти и в конечном счете страну. Нет, это не был кризис социализма, ибо социализм существовал лишь на транспарантах. Это был кризис антисоветской системы. Не идеи подлинного народовластия, социальной справедливости, межнационального согласия виной тому, что случилось в 1991–1992 гг. Катастрофа была рукотворной. Она не была фатально неизбежной.

А дальше возникли душеприказчики — Ельцин, Гайдар, Чубайс. Они — все равно что Грабовой в политике и экономике. Все и всех стали измерять в условных единицах. Саму Россию превратили в условную единицу. Можно ли думать о стране как о самостоятельном и независимом субъекте, когда ее бюджет составлялся в Вашингтоне? Основные решения при Ельцине до их презентации публике апробировались либо за океаном, либо американцами — наставниками, сидевшими в посольстве США, либо заокеанскими «экспертами», посаженными для надзора за деятельностью российских министерств. На зарубежные деньги «приватизировались» ведущие предприятия, например Уралмаш и Сормовский завод. Только экономический урон, причиненный России командой Ельцина, вдвое превосходит потери СССР от нацистского нашествия.

Сегодня Россия инвестирует в Соединенные Штаты миллиарды и миллиарды, в том числе в виде интеллекта. Она вместе с КНР и Арабскими Эмиратами поддерживает на плаву американский «свободный рынок». Не убежден, что на благо россиянам. Сомневаюсь, что интересам нашей страны послужит реформа ее образовательной системы по американскому лекалу. Сделав русский диплом конвертируемым, авторы реформы, по-видимому, облегчат отъезд наших специалистов за рубеж. Какая средняя школа сейчас лучшая в мире? Исландская. Но исландская школа есть усовершенствованная финская. Финская школа — усовершенствованная школа ГДР. А чем была школа ГДР? Усовершенствованной советской школой.

Что создали, не храним. Растранжирив реальные достижения, отбросив собственный трудный опыт, наверное, еще не раз всплакнем.

В беседе председателя совета директоров банка «Ренессанс Капитал», председателя правления Института современного развития Игоря Юрьевича Юргенса с главным редактором «ЭС» Александром Агеевым основное внимание собеседников сосредоточено на проблеме государственного управления.

— Как Вы думаете, какие эпитеты лучше всего характеризуют современную Россию?

— Хороший вопрос. Полагаю, энергичная, не вполне уверенная в себе, оскалившаяся.

— И на кого же она оскалилась?

— Практически на всех соседей, на Запад.

— Это внутренняя мотивация или ее вынудили обстоятельства?

— И то и другое.

— А чего больше?

— На Россию всегда посматривали с опаской. В середине 1990-х гг. можно было попытаться развеять эти опасения, сказав: мол, мы открываемся, и Вы открывайтесь, — а можно было за каждым шагом противника или партнера, как сейчас принято говорить, видеть угрозу. Мы пошли по второму пути. За тысячелетнюю российскую историю так сложилось, что мы всего опасаемся, не чувствуем себя уверенными, потому и оскаливаемся. А чем больше мы оскаливаемся, тем больше исходит реальных угроз от внешнего мира.

— Какова, на Ваш взгляд, роль высшего руководства в том, что на международной арене Россия предстает страной с такими чертами?

— В отношениях между Президентами ситуация несколько иная: Владимир Владимирович Путин по скорости реакции, по физической форме опережает практически всех — он гораздо энергичнее. Особенно это заметно, когда у него партнер, с которым он говорит на одном языке и который прошел приблизительно такой же путь: родился после войны в бедной немецкой семье, пережил те же трудности профессионального и интеллектуального роста.

В этом случае стратегическое партнерство сложилось полностью. С другими преодолеть культурные и исторические различия не вполне удалось. Но если Путин кого-то опережает, это не означает, что страна за ним тут же пристраивается. Ведь между ним и теми, кто добывает для него информацию, огромная дистанция. Любым, даже самым умным человеком можно манипулировать. Может быть, исключение составляет Сталин, который не доверял никому и взвешивал все сам. Ловкие люди, препарирующие информацию, сумели доказать то, что с удовольствием воспринимал любой русский царь: у России нет друзей, кроме армии и флота. В результате этого человека, который, даже понимая все риски, стремился раздвинуть пределы влияния России, улучшить ее имидж, смогли «уговорить» в середине четвертого-пятого года начиная с дела ЮКОСа. Дальше все покатилось, и сейчас обратное движение наладить можно, но очень сложно. Это понимает и Владимир Владимирович — если бы он этого не понимал, Президентом был бы не Медведев, а другой человек, который с удовольствием следовал бы имеющейся тенденции.