Строуб Тэлботт - Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами

— Спросите об этом у Горбачева.

Информируя Бейкера о том, как трудно Горбачеву осуществлять перестройку, Шеварднадзе снова оживился:

— Поворота назад не будет! — поклялся он. — Горбачев привержен своей линии. Темпе менее переход к регулируемой рыночной экономике будет действительно очень трудным.

Бейкер и его помощники отметили новый термин — «регулируемая рыночная экономика». Они решили, что это, видимо, горбачевская выдумка, нечто вроде гибрида между настоящей рыночной экономикой и социалистической экономикой — это позволит Горбачеву утверждать, что он не отказался от коммунизма. Как сказал позднее Бейкер, главная проблема Горбачева состояла в неспособности «выудить или насадить на крючок экономическую реформу».

Шеварднадзе далее сказал, что продолжению перестройки будут сопутствовать дезинтеграция и тяжелые испытания. Советскому Союзу потребуется 20 миллиардов долларов кредита и прочая помощь Запада, чтобы смягчить этот шок для советского общества. Запад, продолжал он, должен показать, что готов помочь перестройке «в тот момент, когда это требуется».

Бейкер постарался по возможности преуменьшить надежды Шеварднадзе на большие размеры помощи со стороны Запада, — в данный момент США могут помогать лишь своими знаниями и техническим сотрудничеством. «Довольно трудно дать вам заем в такое время, когда Советский Союз посылает миллиарды долларов на Кубу и другим нарушителям спокойствия», — сказал он.

В пятницу утром, 18 мая, Бейкер встретился с Горбачевым в Кремле. Советский лидер, как и Шеварднадзе, казалось, позитивнее относился к урегулированию вопроса о Прибалтике, чем в прошлом. Бейкер напомнил Горбачеву, что у него и у Буша «нет большого пространства для маневра»: до тех пор, пока Кремль будет применять тактику силы в Прибалтике, торговое соглашение США с Советами будет находиться под угрозой.

Горбачев сказал, что он хочет «изменить климат». Но предстоит решить «трудные проблемы»: «Мы создадим комитеты по экономике и безопасности. На это потребуется время, но мы это сделаем… Мы выработаем совместно с литовцами тот статус, какой они хотят».

Он перечислил и другие сложности. Несколько советских республик имеют претензии к Литве, да и его собственные граждане оказывают на него давление, чтобы он не разрешал отделения и защитил русских в Прибалтике.

Бейкер упомянул, что в среду вечером встречался с пятнадцатью советскими евреями, которым отказано в выездной визе. Горбачев сказал, что даже умеренные арабские государства настаивают, чтобы он сократил эмиграцию советских евреев в Израиль, поскольку их расселяют на оккупированных территориях Западного берега и сектора Газа. Его коллеги в Кремле жалуются, что он выбрасывает на помойку годы советской дипломатии на Ближнем Востоке. «Меня атакуют», — сказал он.

Возвращаясь в Вашингтон, Бейкер сказал журналистам, сидевшим в хвосте самолета, что Горбачев по-прежнему «держит в руках ситуацию». В душе же он был более чем когда-либо встревожен тем, что на Горбачева оказывается давление справа…

Когда Верховный Совет Российской Республики собрался в конце мая в Москве, Борис Ельцин включил на полную скорость свою кампанию за получение поста верховного главы нового российского правительства. Он обещал драться за суверенитет России: при нем Россия будет-де самостоятельно вести свои экономические дела, иметь собственную внешнюю политику и подпишет договора с другими советскими республиками.

24 мая премьер-министр Горбачева Николай Рыжков представил пакет последних экономических реформ, одобренный президентским советом. Довольно скоро стало ясно, что «план Рыжкова» со временем утроит цену на хлеб, который почти моментально исчез с прилавков по всему Советскому Союзу: граждане кинулись делать запасы. Популярность Ельцина пошла вверх, чему способствовало растущее недовольство политикой Горбачева.

Горбачев, выступая в российском парламенте, обвинил Ельцина в попытке «отлучить Россию от социализма» и разрушить Советский Союз, «отказываясь от принципов, установленных Лениным». Когда настали выборы председателя российского парламента, Горбачев выдвинул кандидатуру Александра Власова, бывшего премьер-министра Российской Республики, но тот поспешил выйти из игры, понимая, что наверняка потерпит поражение.

Главным противником Ельцина оставался Иван Полозков, один из наиболее консервативных критиков Горбачева. Встревожившись тем, что Ельцин быстро становится наиболее популярной политической фигурой в Советском Союзе, Горбачев исподволь поддержал Полозкова, дав указание своим людям сделать все, что в их силах, чтобы остановить Ельцина.

Ельцин не получил большинства ни при первом, ни при повторном голосовании, Полозков вылетел из списка кандидатов, а Власов вернулся в него. 29 мая, в день решающего голосования, Горбачев во главе большой группы направлялся к целой эскадрилье реактивных самолетов Аэрофлота, которые должны были доставить советскую делегацию в Северную Америку.

Горбачев обедал где-то над Северной Атлантикой, когда ему сообщили, что новым президентом России будет Борис Ельцин. «Что ж, — сказал он помощникам, — придется иметь с ним дело. Я на него не держу зла». Но по прибытии в Оттаву он заявил журналистам: «Если Ельцин решил поиграть в политику, нам предстоят тяжелые времена».

За время остановки советского лидера в Оттаве премьер-министр Канады Брайан Малруни трижды звонил Бушу и предупреждал его, что Горбачев настроен «саркастически и ворчливо». Малруни посоветовал президенту не начинать официальных переговоров, как только Горбачев приедет в Белый дом, а лучше сначала «погулять с ним по саду» и дать ему немного расслабиться.

30 мая 1990 года, в среду, в 18.50 белый с голубым самолет Горбачева приземлился на военно-воздушной базе Эндрюс. Горбачев вышел с весьма раздраженным видом из передней двери самолета со своей женой Раисой, державшейся за его правый локоть. Они спустились с трапа и обменялись рукопожатием с Бейкером. В сопровождении мотоциклистов они прибыли в столицу, где их ждали демонстранты с разными плакатами: «ПОДДЕРЖИВАЕМ ГОРБАЧЕВА»… «УЙДИТЕ ИЗ ЛИТВЫ»… «ПЕРЕСТАНЬТЕ НАПАДАТЬ НА АРМЯН».

Эти противоречивые призывы напоминали о том, что в американском обществе существуют противоборствующие силы по отношению к СССР: широко распространенное одобрение Горбачева и его политики соседствовало с более критическим отношением различных этнических групп, таких, как американские прибалты и армяне, которые видели в советское лидере душителя своих сородичей, все еще живших в «тюрьме народов».