Игорь Шумейко - Большой подлог, или Краткий курс фальсификации истории

Римский же папа выстраивает свою собственную «вертикаль власти» (за издержки и грехи этого строительства Иоанн-Павел II недавно приносил извинения). Там споры, соборы, четыре патриарха, а здесь, «на отшибе» — один. Первый, по сути — западный индивидуалист, идея «личной ответственности»… и т. д.

После этой «установочной» мини-главы, в моей «украинской книге» шел рассказ « Уныние семи Уний» — о долгом соперничестве Православия и духовное закабаление, и самое настоящее феодальное «забыдление» западных украинцев: три Унии религиозные, плюс четыре политические, и… готово. «Быдло», впрочем — вполне официальный термин, прилагаемый поляками к подвластному населению. Но это долгий, отдельный рассказ, в русле этой книги, важнее просто показать, как за эти «950 лет НЕ вместе» разошлись мировоззрение, критерии оценки — в том числе оценки исторических событий, в том числе событий Второй мировой войны…

Вернусь к первой идее этой книги. Борясь «с фальсификациями» — мы столкнемся не с вырванными или вставленными страницами, не со следами выскобленных и нововписанных цифр — ас различиями в интерпретации, в понимании одних и тех же фактов. Систематизируя эти разночтения, мы доберемся до периода формирования различных мировоззрений, симпатий, фобий. Выше мы говорили о самых начальных предопределенностях, разведших католичество и православие. Но именно бурный XIII век превратил религиозные расхождения в глубокую политическую пропасть. И начиная с XIII века религиозные и политические конфликты стали впечатываться в народное сознание. Мы, Россия и Европа, зажили совершенно разной жизнью.

Дитер Гро, книга « РОССИЯ ГЛАЗАМИ ЕВРОПЫ. 300 лет исторической перспективы » говорит:

…о той духовной работе, потребовавшейся, чтобы одно географическое понятие, Европа, могло быть противопоставлено России, — причем выясняется, что… всем другим оно, (Европа) — нейтрально (курсив мой — И.Ш .).

Всякий, пишущий на эту тему, разумеется, не может обойти и величественную, необъятную книгу Данилевского «Россия и Европа». Тут, в выражении «не обойти» есть два смысловых оттенка: не обойтись без нее, и — не обойти, не проскочить мимо. Я, рассматривая все различие русской и европейской судьбы, характера — избираю траекторию параллельного (Данилевскому) движения: в том же, надеюсь, направлении, но чуть-чуть по другому полю, по другим фактурным кочкам.

Вот и на первом «русско-европейском» этапе, кратком исследовании религиозных исходных точек, как бы замеряя дистанцию этого параллельного хода, отмечаю лишь небольшую разницу.

Данилевский: «Католичество зародилось, собственно, со времен Карла Великого, когда он своим покровительством утвердил власть римского епископа во всем своем государстве, границы которого почти совпадали с тем, что, собственно, должно называть Европою. До этого времени римские первосвященники пользовались только тем уважением, которое сопряжено было с именем Рима…

Христианство в чистой форме православия, прилаживаясь к свойствам романо-германского народного характера, обратилось чрез это в католичество…»

Я абсолютно согласен, силовое давление императора Карла Великого — было первым, первичным моментом расхождения католического и православного континентов. Только чуть добавляя, что был и некий предопределенный, досиловой момент: монопольное положение римских пап — как изнанка их «христианской захолустности».

Вот на такой небольшой дистанции и пролагается путь нашего путешествия… по водораздельному хребту «Россия — Европа». Существенное расхождение только в самых дальних посылах, выводах: Данилевский верил в грядущий панславянский триумф, мне кажется более надежной целью — евразийство.

Итак, переходим от дальних, расходящихся кругов («маршруты римских легионов», «римское право») — к упомянутым двум пунктам твердого размежевания. Четвертый крестовый поход уже упоминался, хотя и как увертюра. Другое важнейшее событие православно-католического раскола стоит ближе к главному сюжету этой книги: «Выбор Александра Невского».

Да, тяжело начинался русский XIII век. 1204 год. Запредельная подлость Четвертого похода, внезапного удара по христианскому союзнику, разграбление величайшего мирового города, нашей духовной столицы, конечно повлияла на мировоззрение Александра, во времена его юности это была свежая рана. Далее: 1238 г. — поход Батыя. 1240 г. — шведы (а точнее там были и датчане, и много еще кто). 1242 г. — немецкий крестовый поход…

Но был у Александра Невского и еще один важный предтеча. Святослав. Тут многие возможно удивятся: ведь, как известно, выбор Александра Невского означал: «Союз на Востоке — Оборона на Западе », а главное деяние Святослава, разгром Хазарского каганата, это вообще говоря — нападение «на Восток». И тем не менее. По сути, это были движения в одном направлении: навстречу Азии, и навстречу, получается — евразийству. Ведь ту войну князя Святослава, точнее ее результат, называют еще: «Открытие дверей», «Открытие шлюзов». Имеется в виду важнейшее следствие разгрома Хазарского каганата (966–977 гг.): исчез заслон от кочевых орд Азии, и с тех пор пошло … Гарвардский историк, столп советологии, Ричард Пайпс, (утверждая при том, что его книга « Россия при старом режиме » — сочувственное к нам сочинение), описывает этот момент так:

« В пылу спора о контроле над единственной группой славян еще платящей дань хазарам… безрассудным поступком Святослав… открыл шлюзы, через которые немедленно хлынули враждебные тюркские племена… Сперва печенеги, потом половцы, потом …»

Пайпс здесь суммирует мнение многих историков. Хазарский каганат, действительно, лет 180 был надежнейшей «заслонкой» от азиатских орд. Мало того, за безрассудство походов Святослава упрекала, как хорошо известно, и его мать, Ольга, в письме из позабытого сыном Киева… Собственно и сама гибель Святослава на Днепре, при возвращении из Византийского похода, от руки печенегов (одни из первых, вломившихся в « открытые шлюзы ») — свидетельствует о том же.

Примечание: точности ради, следует сказать, что добивал Хазарский каганат уже Святославов сын Владимир.

Но интересна, согласитесь, эта игра интонаций: вот западный историк нам сочувствует. Да, мы часто, взвешивая исторические результаты, упускаем важность моментов, кажущихся побочными, вроде этой разницы: Запад сочувствует, а у нас-то безрассудный Святослав , практически — идеал князя-воина. Святославовы: « Иду на вы », « Мертвые сраму не имут » — это же единственные фрагменты прямой речи, долетевшие сквозь тысячу лет до нашего мира. Задумаешься тут — через всю толщу веков, из десятого (века) в наш обиход вошли только две известные прямые цитаты, и оказалось, это фразы не, допустим, Ярослава Мудрого, а вояки Святослава. Кто из государей того периода сравнится с ним, безрассудным ?