Ян Марек - По следам султанов и раджей

Мы заблаговременно подали прошение в областное управление, и для нас уже была приготовлена комната. Электричество и воду сюда еще не провели, но учтивый комендант без лишних слов принес нам два ведра колодезной воды, чтобы мы могли ополоснуться, и керосиновую лампу. На ужин нам подали пшенную кашу с кусочками великолепного белого верблюжьего масла.

Сон на четырехногой чарпаи — деревянной кровати, поверхность которой вместо матраса сплетена из толстых лент, — удовольствие маленькое. К тому же в полночь нас разбудил протяжный вой, с которым тотчас же слился еще один, более далекий, голос. Затем вой стал приближаться, и вскоре концерт этих невообразимо унылых, проникающих до мозга костей, звуков разыгрался в непосредственной близости от нашего домика. Это шакалы. Они словно договорились устроить здесь свидание и, чтобы заполнить свои голодные желудки, до самого рассвета копались в кухонных отбросах.

Когда мы все–таки заснули, неожиданно раздался пронзительный звук армейской трубы. Что такое? Может быть, конец ночных учений пограничников или уже подъем? Земля дрожала от топота копыт, и в ранних сумерках мелькали силуэты ездоков на каких–то высоких животных. Оказалось, это Джайсалмер рисала, знаменитый верблюжий корпус индийской армии, выходил на несение службы. Мы окончательно проснулись, но чувствовали себя так, будто спали на гвоздях. Несмотря ни на что, после завтрака мы окунулись в лабиринт улочек укрепленного города. Сразу же за башней встретили длинную шеренгу пестро одетых раджпуток, в основном девушек и молодых женщин. Они очаровали нас своей красотой, свежестью и необычайно светлой кожей. Их лица удивительно контрастировали с выжженными солнцем окрестностями. Женщины шли пружинистым легким шагом, неся на голове вычищенные до блеска пирамиды пузатых латунных сосудов. На них не было традиционных сари, на каждой женщине — большой платок, называемый орхни. От стройной талии до щиколоток спускалась многочисленными складками широкая юбка — канджли, а верхнюю часть тела прикрывал коротенький жилет чоли.

— Они идут за водой к озеру Гадисар, — опередил мой вопрос господин Паливал. — Единственному здесь источнику питьевой воды. Правда, тут есть еще несколько колодцев, однако вода в них соленая и непригодная для питья. В озере собирается только дождевая вода, ее хватает обычно для снабжения целого города. Только когда случается большая засуха, воды на всех не хватает и часть населения вынуждена покидать город. Поэтому здесь нередко можно увидеть никем не заселенные дома.

Мы быстро прошли через главный базар, вымощенный могучими каменными плитами. С обеих сторон над улицей нависали ажурные каменные балкончики со сводчатыми крышами и резными решетками. Желтый джайсалмерский песчаник легко обрабатывался, и его всегда было достаточно. За работу каменотесы раньше получали жалкие гроши, зато самый бедный горожанин мог позволить встроить в окна своего дома хотя бы простую джали — каменную сетку с небольшими отверстиями, через которые хорошо видно, если смотреть из дома на улицу, и ничего не видно, если смотреть снаружи вовнутрь. Более обеспеченные горожане украшали их различными фигурами: слонов, львов или коней с ездоками.

Каменотесы делали не только джали. Почти каждую дверь джайсалмерских домов они обшили песчаником и вытесали в нем сложные геометрические узоры или изображения богов из индуистской мифологии. Тому, кто мог заплатить, покрывали великолепной резьбой по камню весь фасад от порога до крыши. Само собой разумеется, что самые красивые мотивы предназначались для украшения индуистских и джайнских храмов. На колоннах, стенах и потолках храмов были изображения не только богов и богинь, но и простых смертных во время той или иной работы или же повседневной деятельности, при этом не забыты и эротические сюжеты.

Через мощную башню со стрельчатыми арками и угловыми башенками мы проникли в крепость правителя, носившего в Джайсалмере титул равал. Дорога настолько сузилась, что тут не смогли бы разъехаться две повозки. Закрытая с обеих сторон высокими мощными крепостными стенами дорога, извиваясь, вела через несколько железных ворот. Иногда казалось, что дорога вот–вот упрется в стену, закончится тупиком, но вот неожиданный поворот на 90 градусов, проход через ворота, и путь снова открыт.

Здесь наверняка не смог бы пробиться даже отлично вооруженный воин. Недосягаемые на башенных галереях, защитники имели возможность легко расправиться с попавшим в ловушку неприятелем. Если кому–то все–таки удавалось проникнуть внутрь крепости, то там на него сыпались каменные глыбы и ядра, надежно хоронившие любого чужака.

Дворец равала стоял на пригорке в центре крепости за укрепленной стеной, образующей еще одну защитную зону. Дворец — это множество диковинных многоэтажных зданий, прилепившихся друг к другу и увенчанных огромным металлическим зонтом — символом власти.

Говорят, во дворце сокрыты сказочные богатства: могучие столы из чистого серебра, которые не могут поднять и десять сильных мужчин, чеканные скамьи и троны, тяжелые серебряные кровати, инкрустированные драгоценными камнями, сундучки из слоновой кости и другие сокровища. Даже потолки дворца, его лестницы и оконные рамы, уверяют, сделаны из массивного серебра. К сожалению, вход во дворец закрыт; внутрь мы могли бы попасть лишь в том случае, если бы заблаговременно обратились с просьбой об этом к потомкам бывшей правящей династии. У нас на это не было ни времени, ни желания, так что нам пришлось удовлетвориться осмотром дворца снаружи.

Вместо экскурсии во дворец господин Паливал предложил осмотреть не менее редкие, а для нас еще более важные, литературные ценности. Мы направились к государственному архиву, укрытому за резными красочными стенами джайнского храма. Мой провожатый был немного знаком с архивариусом, поэтому отпадали разного рода формальности, и, быстро получив разрешение, мы тут же спустились в темное подвальное помещение обветшавшего здания. Здесь, в сводчатых залах, бережно хранились старинные, по крайней мере тысячелетние, рукописи на пальмовых листьях.

В конце узкого коридора, заставленного с обеих сторон полками с книгами о индийских религиях, философии, грамматике и поэзии, мы низко пригнулась, протискиваясь через низенькие двери, и оказались в главном зале, где находились самые редкие рукописи и книжные иллюстрации.

— Тут у нас хранится тысяча сто двадцать шесть рукописей на пальмовых листьях, — объяснил нам архивариус. — И примерно в два раза больше бумажных рукописей, некоторые из них относятся к XII веку. В большинстве своем они написаны на санскрите и различных пракритах, но есть и на раджастхани, гуджарати и хинди. Многие из них богато иллюстрированы, как, например, «Гаджашастра» — наука о разведении слонов. Посмотрите, краски миниатюр сохранились в первозданном виде, вероятно потому, что сюда никогда не проникали солнечные лучи. Их кобальт, золото и киноварь хранила вечная полутьма, а также постоянная температура и низкая влажность воздуха. В этих подвальных помещениях под зданием храма редкие сокровища хранились в течение многих столетий в таких условиях, которые им не могли бы обеспечить самые современные хранилища.