Юрий Перепёлкин - Кэйе и Семнех-ке-рэ

F, строка 4: «Буду слышать [я] голос твой сладостный северного ветра».

Ср. «(Да) слышу (я) голос твой сладостный во Дворе солнечного камня, (когда) творишь ты жалуемое (т. е. службу) отца твоего Йота живого» (ЕА VI: XXV, строки 17-18), «[(Да) слышу] я голос царя, (когда) творит он жалуемое отцу своему — — —» (ЕА VI: XV, строка 13), «(Да) слышу я голос царя, (когда) творит он жалуемое отцу своему Йоту» (ЕА IV: XXVII), «(Да) дашь ты (солнце) мне, ухо мое слышащим голос его (царя)» (ЕА VI: XV, строка 6), «— — — слышать [го]лос тв[ой]» (ЕА V: XV, строка 11). О слушании голоса фараона говорится и вне пожеланий: «Укрепляюсь я, слыша голос твой» (MDOGB XLVI: 18 = AeISMB II: 126 = TTA: 172 CXCVIII = MDIAeAK IX: XXI), «Я слушал голос его непрестанно» (ЕА V: II, строка 11, ЕА VI: XXXII), «Голос» солнца ни разу не упоминается в надписях солнцепоклонников.

F, строки 6-7: «Будешь давать ты мне руки твои с питанием твоим, буду принимать я его, буду жить я им».

Пища, даруемая умершему царем или солнцем, неоднократно упоминается в солнцепоклоннических пожеланиях, хотя о получении ее непосредственно из рук царя, тем более солнца, ничего не говорится.

F, строки 7-8: «Будешь взывать ты во имя мое, не (надо) будет искать его в устах твоих».

Пожелания, чтобы имя умершего называлось и не нуждалось в том, чтобы его искали, не составляют редкости в гробницах Ах-йот. Иногда испрашивают у фараона: «(Да) дашь ты мне имя мое пребывающим на сотворенном (мною) всем — не разыскивается имя жалуемого твоего. Сотворенное (мною?) все (? — в надписи „твое") остается, зовут во имя...» (ЕА VI: XV, строка 13). «(Да) даст он, (чтобы)... называли имя твое вековечно вечно» (ЕА II: XXI). Это делается по царскому приказу: «Уста мои с правдой, называют имя мое ради нее согласно приказанному тобой» (ЕА VI: XXV, строки 29-30). В одном сильно поврежденном месте сам фараон как будто «называет» имя своего вельможи: «(Да (?)) называешь (?) ты имя мое, мой — — —» (ЕА VI: XXI, строка 24). В иных случаях приглашали и солнце даровать поминовение имени сановнику: «(да) даст он... называться имени твоему вековечно вечно» (ЕА I: XXXIX), «(да) даст он... [На]зывать[с]я имени — — —» (ЕА IV: XXXIX). Но о том, чтобы само солнце взывало во имя умершего, надписи, конечно, молчат. ЕА III: II = EA IV: III: «будут звать во имя мое» сказано безлично о правящих поминки.

Отдельные изречения, вложенные в уста вельмож Амен-хот-па IV и похожие на содержащиеся в надписи F, сочетаются подчас между собой, отчего сходство с нею еще увеличивается. «(Да) даст он (т. е. царь) (прожить) век добрый, видя красоту его, непрестанно слушая голос его» (AeISMB II: 127 = TTA: 170 CXCVII = MDIAeAK IX: XIX=123). «Я слушал голос его непрестанно, очи мои видели красоту твою каждодневно» (ЕА V: II, строка 11). «Ты (т. е. царь) — солнце, живу я видом твоим крепну я, слыша голос твой» (MDOGB XLVI: 18 = AeISMB II: 126 = TTA: 172 CXCVIII =MDIAeAK IX: XXI), ср. «Ликует сердце мое при виде красоты твоей, живу я, слушая сказанное то[бою]» (ЕА I: XXXV). Но особенно любопытна в этом смысле длинная надпись в гробнице Туту (ЕА VI: XV). Посередине надписи (строки 11-13) Туту просит фараона: «(Да) дашь ты насытиться мне видом твоим (— таково?) желание сердца моего. (Да) прикажешь ты мне погребение — — — после старости в горе Ах-йот — — — (да) обоняю я дыхание твое сладостное северного ветра, запах его — фимиам (храмовой) службы, Нефр-шепр-рэ, мой бог! (Да) [слышу] я голос царя, когда он творит жалуемое (т. е. службу) отцу своему [Йоту] — — — (Да) дашь ты мне имя мое остающимся на сотворенном (мною) всем — не разыскивается имя жалуемого твоего. Сотворенное (мною) все (? — в надписи «твое») остается, зовут во имя...» (ср. F, строки 2-4, 7-8).

Сличение надписи F с другими солнцепоклонническими показывает, что большинство испрашиваемых в ней благ связывалось в Ах-йот с особою фараона, а не с солнцем (обоняние дыхания, слышание голоса и, возможно, поминовение). Действительно, трудно себе представить, чтобы кто-нибудь в Ах-йот мечтал, что будет вдыхать сладостное дыхание солнца и слушать его голос, приятный, как прохладный (!) северный ветер, а сам лучезарный диск будет собственными устами взывать «во имя» умершего, т. е. править по нем заупокойную службу. Надпись на гробе допускает все это, очевидно, лишь потому, что была переделана в молитву солнцу из молитвы фараону, который мог быть и действительно был для своих приближенных предметом подобных чаяний.

Надпись F была, таким образом, первоначально обращена к фараону и составлена для кого-то из его приближенных. Дает ли содержание молитвы какие-нибудь основания для определения первоначального владельца гроба? Некоторые, хотя и не слишком определенные, основания даны. Строка 5 надписи содержит пожелание: «Будет молодеть плоть (моя) в жизни от любви твоей». Ничего подобного нельзя найти на памятниках вельмож-солнцепоклонников, хотя пожелания тех или иных благ своему телу или утверждения о его благополучии отнюдь не составляют там редкости. Желают, чтобы плоть (хо) была крепка (ЕА II: IX), чтобы она была радостна (ЕА V: IV), чтобы солнечные лучи сообщали ей свежесть (ЕА VI: XIV), чтобы ее воссоединяло солнце (ЕА VI: XXXIII, EA V: 9 = XXI, ср. неясное из-за повреждения ЕА VI: XXXII), чтобы плоть была защищена, чтобы с нею не случалось чего-либо дурного, чтобы она была одета (ASAE X: 108 = TTA: 177 CCVIII = ASAE XLIII: 16); утверждают также, что плоть цела (ЕА V: IV), в частности, когда созерцают «красоту» фараона (ЕА II: VIII) Глагол рнпй «молодеть», употребленный о плоти в надписи F, ни разу не засвидетельствован применительно к представителям солнцепоклоннической знати. Тем не менее этот глагол вполне обычен в Ах-йот, но только в приложении к царской чете. О фараоне говорится, что «лучи Йота на нем с жизнью (и) благополучием, молодя плоть его повседневно» (ЕА V: XXVII). К нему же обращаются сановники со словами: «— — — (причем) молод ты, как Йот в небе, вековечно вечно» (ЕА V: XXIX, строка 8 = ТТА: 110 = ЕА V: XXXI, строка 11), «ты молод, как Йот, жив вечно вековечно» (ЕА VI: XVI1), «будешь ты жив (и) молод вековечно» (ЕА VI: XIX). К имени царицы присоединяются порою пожелания: «жива она, молода она вечно вековечно!» (ЕА VI: XXVII, строка 13; MSECAE I: 17 = 1; ЕА II: VI, где ясно видно, начиная с рнпй, но сильно повреждено предшествующее) или «жива она, здорова, молода вечно вековечно!» (ЕА VI: XXVII, строка 1). Было б, конечно, неосмотрительно заключать, что, раз в надписи F плоть «молодеет» (рнпй), она должна быть обязательно плотью царицы. Однако, поскольку плоть в надписи F молодеет от любви к фараону (чего не сообщается о плоти вельмож), вероятность того, что молящееся лицо — жена царя, довольно велика.

Что гроб сначала предназначался для женщины, Ж. Даресси правильно вывел из передачи местоимения 1-го лица единственного числа в строке 7 надписи F на исконном золотом листе знаком женщины. Но нелишне отметить и разное начертание знака младенца в строках 5 и 11. В обоих случаях это исконные знаки надписи. В строке 11 знак изображает мальчика: на младенце передник и ожерелье, а с темени, по-видимому, свешивается, прикрывая ухо, заплетенная в косу прядь волос (две черточки, отходящие назад от шеи, представляют собою, наверно, обычный у такой косы завиток на конце). В строке 5 тот же знак изображает девочку, возможно, с прямою, незаплетенною прядью волос, спускающейся сбоку с темени значительно ниже плеча, как то нередко можно видеть на изображениях дочерей Амен-хотпа IV (иное истолкование прически знака должно было бы допустить, что у девочки длинные волосы, перехваченные тесьмой, отчего получилась «впадина» сзади). В строке 11 мальчик служит определителем к слову «отрок» (шэре), употребленному о фараоне («отрок добрый Йота живого»). Не потому ли в строке 5 у определителя к рнпй «молодеть» облик девочки, что «молодеет» женщина — первоначальная владелица гроба («Будет молодеть плоть (моя) в жизни от любви твоей»)?