Федор Глинка - Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год

Бунцлау, 28 марта. Пожар

В 12 часов ночи закричали немцы: «Feuer!» [32] Огонь! (нем.) — и все сполохнулось. Пожар был верстах в восьми за городом, Генерал захотел там быть; приказал оседлать лошадей и велел мне ехать с ним. Приезжаем и видим стены высокого дома, конюшни, скотные дворы, сараи: словом, огромное хозяйственное заведение, пылающее в огне. Чей это дом, не господский ли? — Нет! Это простого крестьянина Вильгельма Сакса. Порядок при потушении пожара удивительный. Три исправные трубы — заметьте, что это в деревне, — брызжут ручьями воду. Сражение двух стихий ужасно, но огонь должен уступить усердию искусных немцев. На пожар сбегаются только те, кому назначено, прочие в нескольких саженях от горящего дома очень покойны. Отчего же они покойны? От уверенности, что все меры к помощи и безопасности уже приняты. И сам хозяин, который всего лишился, не стонет, и семья его не плачет, не вопит. Они как будто надеются, что дом их будет фениксом и возродится из пепла. Здесь такая надежда позволительна. Здесь всякий несчастный может полагаться на помощь соседей и правительства. Соседи примут пострадавшего от пожара с семейством его в свои дома, успокоят, утешат его, сделают на первый раз денежный сбор; а правительство построит ему прекрасный дом и вознаградит большую часть убытков. Где же правительство возьмет на все это денег? — У поселян же. Каждый платит с дому известную подать, очень небольшую, из которых составляют пожарные и прочив суммы.

В Пруссии благодетельное правительство подобно в сем случае солнечным лучам, извлекающим влагу из земли для того только, чтобы после оживлять ее же благотворными дождями. Генерал приказал казакам, за нами приехавшим, помогать жителям тушить пожар, говорил много с пострадавшим Саксом, дал ему горсть червонцев — и мы уехали.

29 марта. Бунцлау

Саксония, прелестная Саксония отворяет нам врата и объятия свои. Мы идем к Эльбе. Скоро, может быть, встретимся с неприятелем и обагрим кровью расцветающие долины прекрасной земли.

Марта 31. Саксонский город Герлиц

Восхищенный прекрасным местоположением Герлица, забыл я всю усталость, проехав рысью от Бунцлау досюда 40 верст верхом в шесть часов времени. Какой прекрасный городок!.. Он уже в тех местах, которых величественные, живописные виды восхищали нас в отдаленной картине, когда мы любовались ею, гуляя по окрестностям Бунцлау. Город на высоких холмах. Светлая река Нейсе, в обработанных, как сад, берегах своих, извивается у подошвы оных. По всей крутизне берегов дома, одни над другими на уступах возвышений построенные, составляют прелестнейшую для глаз картину. Главная улица очень широка и, равно как и все прочие, вымощена камнем. Дома превысокие, в 4, 5 и 6 этажей. Почти во всех свет входит с самого верху во внутренние коридоры, как будто с неба в глубокую пещеру. Женский пол здесь прекрасен. Поселянки, с алыми повязками на голове, белизною лиц, румянцем и даже самою одеждою походят на наших приволжских красавиц. Из Бунцлау по дороге в Герлиц, виды переменяются, как Китайские тени. Сперва идешь полями, потом встречаешь леса, а влево беспрестанно видишь цепь исполинов.

В течение шести часов были мы в трех разных державах: в Силезии, Богемии и Саксонии. Прилежащая здесь часть Богемии лесиста и мало населена.

Лишь только успел я написать к тебе эти строки, как послышался на улицах страшный шум. Немцы звонили в колокола и кричали: «Feuer!» Пламя вспыхнуло в предместий, и ветер начал раздувать его; но деятельность немецкая и бывшие тут Ахтырские гусары вскоре утушили пожар. Генерал Милорадович особым приказом благодарил ахтырцев за расторопность и усердие. Между тем как Александр Первый идет потушить всеобщий пожар Европы, западными ветрами развеваемый, войска его гасят пожары городов в сел: подданные достойны государя!..

По известиям видно, что наполеонцы отступают за Эльбу. Партизаны: Давыдов, Орлов и Гейсмар оттеснили неприятеля от Дрездена, и первый из них вступил в столицу сию с своим отрядом. Французы, кажется, дышат разрушением! Изящнейшие памятники искусств и художеств, пощаженные стихиями и временем, не избегают их злости. Давуст велел подорвать прекраснейший в Европе Дрезденский мост. История напишет имя его на свинцовой скрижали подле имен Герострата и Омара.

Какое печальное известие! Говорят, что Светлейший Князь очень занемог и приостановился в Бунцлау. Но лучшие доктора при нем: известный искусством и опытностью Вилье; Гуфланд, так прекрасно писавший о возможности продолжить жизнь человеческую, в прочие. О! Да продлят врачи сии дни мудрейшего и счастливейшего полководца наших времен! Россия и войска молят о сем. Сего желает Европа; а мы будем надеяться!

1 апреля. Бауцен

«Хочешь ли увидеть большую часть Саксонии и многие поля сражений Семилетней войны у ног твоих?» — шепнуло мне любопытство при выезде из Герлида и повело на Ландскрон. Гора сия, за несколько верст прежде нами виденная, отстояла теперь от большой дороги не более версты. На самой вершине ее мелькало что-то похожее на пень или небольшой столп. Я своротил влево с дороги и поскакал к ней. Две высокие, довольно острые скалы, вверху разделившиеся, а подножием имеющие большой круглый холм, образуют гору. От нижней подошвы холма до подошвы скал ехал я полным шагом на лошади 1/4 часа, а на скалы взбирался ползком 23 минуты. Вот основания, по которым можешь вычислять высоту Ландскрона. Не забудь только, что шаг лошади и человека изменяется по мере крутизны возвышения: он несравненно менее того, который делается на ровной плоскости. Труды мои совершенно вознаградились. Как весело возвышаться! С каждым шагом вверх новью очарования!.. Отдаленности исчезают, предметы сближаются, края горизонта поднимаются как театральная завеса.

Невидимое становится видимым.

Чем выше всходим, тем более унижаются окрестности. Герлиц, расположенный на горах, казался на гладкой равнине; все прочие холмы исчезали, и обманутому взору на далекое пространство представлялось повсюду гладкое поле. Одни только исполины и снежноглавые горы не хотели уступить Ландскрону и гордо неслись к облакам. День был пасмурен; это много мешало; иначе, как говорят, можно б видеть оттуда Дрезден почти за сто верст. То, что издали казалось на горе небольшим столбом, была высокая башня, на которую взойдя по крутой лестнице, еще далее видишь. На самой вершине сей горы прекрасный колодезь чистой воды обложен диким гранитом: вот чудо природы! Одна она умеет взносить воды на вершины гор. Воздух отменно свеж и даже студен. Некогда на высоте горы сей был замок. Воинственные толпы гуситов, предводительствуемые грозным полководцем своим, владели им. Война разрушила стены замка, а время истребило и следы его! Сколько раз земля Саксонии напитывалась кровию и устилалась трупами! Древние походы Карла Великого, тридцатилетняя брань и война семилетняя с свирепством опустошали эту прекрасную землю.