Алла Намазова - Бельгийская революция 1830 года

Какова же была позиция царской России в вопросе о выборе короля на бельгийский престол? Еще в письме от 15(3) ноября 1830 г. Матушевич предложил Нессельроде план действий в бельгийском вопросе, который был одобрен царским правительством и впоследствии принят Лондонской конференцией. Матушевич в этом частном письме писал: «Что касается бельгийского дела, вот план, который мне представляется наиболее практичным. Посмотрим сперва на наше положение. Во-первых, мы не можем вмешаться с оружием в руках. Ни Англия, ни Австрия, ни Пруссия не намерены вмешиваться. Почему это должна сделать Россия? Меня спросят, что следует делать? Прежде всего не пробовать невозможного и затем сделать две следующие простые вещи …во — первых, противопоставить беспорядку единственное средство, дающее некоторый луч надежды. Во-вторых, спасти Бельгию от Франции и Голландию от Бельгии. Средство заключается в содействии избранию принца Оранского (на бельгийский престол), что не кажется особенно трудным. В таком случае общим семейным актом будет определен порядок престолонаследия в Голландии и Бельгии и между обеими странами сохранится только торговый союз. Средство же для спасения Бельгии от Франции и Голландии от Бельгии было бы следующее: пять держав гарантируют сообща посредством протокола или трактата существование бельгийского королевства и объясняют, что ни одна из них не может ни в каком случае ни нападать на него, ни занимать его без согласия четырех других держав и что, кроме этого, они гарантируют равным образом Голландию от всякого нападения со стороны Бельгии» [363] Мартене Ф. Указ соч., с. 441–442. .

Вначале этот план Николай I не одобрил, он считал, что война неизбежна. Однако восстание в Польше изменило первоначальные замыслы русского императора.

В декабре 1830 г., когда польское восстание было уже в полном разгаре, русским уполномоченным на Лондонской конференции были даны инструкции, согласно которым они обязаны были: 1) заботиться о сохранении бельгийской короны за Нассауским домом; 2) согласиться на полное отделение Бельгии от Голландии, поскольку этого желает нидерландский король; 3) не соглашаться на вступление на бельгийский престол представителя иностранной, т. е. не Оранской, династии. Фамильным актом должны определяться взаимные отношения между Бельгией и Голландией. Если же конференция выскажется в пользу иностранного принца, то государь примет к сведению такое решение и даст своим уполномоченным новые инструкции [364] Там же, с. 443. .

Как видим, в этой инструкции уже и речи нет о вооруженном вмешательстве России в бельгийские дела. Полное отделение Бельгии от Голланди и признается вполне возможным, но вместе о тем высказывается мысль о сохранении тесной связи между обеими странами при помощи фамильного акта и коммерческого союза.

В конце концов русские уполномоченные подписали протокол Лондонской конференции от 20(8) декабря 1830 г., которым признавалась независимость Бельгии от Голландии. И X.А. Ливен и А. Матушевич опасались, что попытка заставить бельгийцев вернуться под власть нидерландского короля вынудила бы их броситься в объятия французов. В общем донесении от 24(12) декабря 1830 г. Ливен и Матушевич писали, что «эта независимость лучше французской оккупации» [365] Там же, с. 446. . Соглашаясь на провозглашение независимости Бельгии, русские уполномоченные старались добиться провозглашения вечного нейтралитета Бельгии с целью сохранить за этой страной значение «барьера против Франции».

Нидерландский король вынужден был утвердить декабрьский протокол Лондонской конференции и признать тем самым независимость Бельгии. Но при этом он поставил свои условия — в отношении границ, государственного долга и торговли бельгийцев с голландскими колониями.

Русский император, одобряя в целом декабрьский протокол, протестовал против так называемого «права невмешательства», которым стремилось воспользоваться французское правительство по отношению к Бельгии. Известно, что английское правительство также поддерживало принцип невмешательства и считало его лучшей гарантией европейского мира. Царское правительство заявило французскому и английскому кабинетам, что оно никогда не признает этого принципа и, в частности, его применения к бельгийской революции. Другое условие, поставленное Николаем I, касалось взаимоотношений Бельгии и Голландии в будущем. Русский император продолжал категорически противиться разрыву всякой связи между обеими странами. Оп предписывал своим уполномоченным на конференции настаивать на избрании принца Оранского на бельгийский престол. Если эта кандидатура будет отвергнута, то русские уполномоченные обязаны заявить, что только избрание принца Оранского представляет все выгоды и не установить этой связи между Бельгией и Голландией значило бы в действительности присоединить Бельгию к Франции. По мнению Николая I, возвращение бельгийцев под власть Оранского дома было бы победой, одержанной над революцией.

Согласно инструкции, полученной из Петербурга, X.А. Ливен объявил английскому министерству, что не подпишет акта, которым бельгийская корона будет предложена не принцу Оранскому.

Между тем Талейран от имени французского короля потребовал на конференции «исправления» французских границ, в силу которого герцогство Люксембургское и герцогство Бульонское вместе с некоторыми бельгийскими крепостями отошли бы к Франции. Претензия французского уполномоченного возмутила членов конференции, особенно Пальмерстона, который поставил князю Талейрану категорический вопрос: намерена ли Франция настаивать на своей претензии? Талейран через несколько дней подписал декларацию, согласно которой великие державы отказывались использовать Бельгию для увеличения своих территориальных владений или для приобретения там исключительного влияния.

Протокол 20 января 1831 г. определил границы Бельгии и провозгласил ее вечный нейтралитет. Против вечного нейтралитета Бельгии представителями Пруссии и Австрии было высказано то соображение, что таким постановлением отдаляются от Франции «пункты атаки» против нее. На это был дан ответ, что особое положение бельгийских крепостей было создано с оборонительной, а не с наступательной целью. Лорд Пальмерстон привел в пользу нейтралитета еще один довод: «Бельгийцы во все времена были беспокойным и бунтующим народом. Казалось необходимым принудить его в известной степени к мирной жизни и заставить его обратить все свое внимание на торговлю и промышленность, благодаря которым бельгийцы будут с каждым днем все более опасаться Франции и будут более расположены к Голландии» [366] Донесение кн. Ливена от 10(22) января 1831 г. Нессельроде. — В кн.: Мартене Ф. Указ. соч., с. 450–451. . В связи с этим представляется вполне понятным план раздела Бельгии между Францией, Пруссией и Голландией, выдвинутый французским министром иностранных дел Себастиани и секретно сообщенный некоторым участникам конференции. Доводы Себастиани были следующие: «Бельгийцы оказались неспособным народом; они толь ко умеют расстраивать свою страну и тревожить другие; они делают скандал на всю Европу благодаря их безрассудству и нарушают ее спокойствие своими насилиями». Однако лорд Пальмерстон через Гренвиля в Париже заявил, что английское правительство никогда не допустит исполнения этого плана.