Игорь Додонов - Истоки славянской письменности

Более обоснованным может показаться утверждение, что за 11 веков (с IX по XX век) дерево дощечек «Книги Велеса» просто разрушилось бы. И оно вполне могло разрушиться. Но, видимо, на протяжении многих столетий памятник хранился в надлежащих условиях. Кроме того, технология изготовления страниц деревянной книги (с применением горячего вощения или олифения) способствовала значительному повышению их устойчивости к внешним воздействиям.

Алфавит «Велесовой книги» включает 27 простых букв и семь диграфов. Итого — 34 буквы. Такой состав алфавита реконструируется на основе анализа фотографии дощечки 16А. По мнению Н. В. Слатина, миролюбовские транслитерации текстов памятника дают основание включить в азбуку «Книги» и букву, передающую звук «ф», придав ей привычный для нас вид: Ф . Кроме того, сохранившиеся рукописные копии-прориси трёх дощечек, а также опубликованные в статьях А. А. Куренкова участки текстов, воспроизведённые письменными знаками памятника, позволяют добавить к алфавиту «Велесовой книги» ещё четыре буквы

Однозначно определить звуковую нагрузку последних графем мы затрудняемся.

Итак, азбука «Дощечек Изенбека» может включать от 27 до 39 букв. При этом она представляет собой типичную протокириллицу. Но применять к ней стандартное положение о происхождении от византийского унициала, на наш взгляд, совершенно необоснованно. Даже если принять количество букв велесовицы равным 27, то соотношение заимствованных букв к собственно славянским составляет 16 к 11, т. е., в процентах, — 60 к 40. Это значительно и примерно равно подобному соотношению в кириллице. Но если считать входящими в алфавит памятника диграфы, а также повнимательней проанализировать так называемые «греческие» буквы велесовицы, то отношение станет обратным: 23 графемы будут славянскими и только 11 можно считать заимствованными у греков (исходя из того, что количество букв в велесовице равно 34). Из ряда «греческих» мы исключаем буквы

(звуковые значения «а», «с», «о, у, ъ», «н», «т») соответственно. То есть если византийский устав и использовался при изобретении алфавита «Книги Велеса», то он играл только вспомогательную роль, но никак не основную. И это наилучший для «греческого прародителя» вариант, который мы можем допустить.

Подлинным источником велесовицы послужили более ранние славянские системы письма — руны и слоговое письмо. Во всяком случае, именно из них можно объяснить происхождение некоторых особенностей начертания графем велесовицы, которые наиболее рьяными критиками объявляются явно указывающими на фальсификацию «Велесовой книги», т. к. они (т. е. особенности) якобы имеют гораздо более позднее происхождение. В частности, «н» с прямой перекладиной известна как силлабограмма слогового славянского письма, обозначающая в нём слог «нъ».

Зато почему-то зачастую молчат критики о тех признаках букв велесовицы, которые бесспорно свидетельствуют о подлинности памятника, ибо эти признаки свойственны графемам древнейших кириллических текстов и некоторые из них не были известны не только А. И. Сулакадзеву, но и Ю. П. Миролюбову. Например, написание буквы «ы» как ОI встречается в наиболее старых новгородских берестяных грамотах. Оно же есть и в «Велесовой книге»:

Но ни Ю. П. Миролюбов, ни уж тем более А. И. Сулакадзев о подобной особенности письма берестяных грамот просто не знали (А. И. Сулакадзев даже не знал, что грамоты существовали). Поэтому-то известный советский археолог А. В. Арциховский считал «Дощечки Изенбека» подлинными.

Кривят душой скептики, заявляя, что против аутентичности памятника говорит уникальность его алфавита. Сама по себе эта уникальность не может говорить ни о чём, т. к. ни один из известных памятников протокириллического письма в плане своего алфавита не дублируется. И даже такая особенность текстов дощечек, как написание букв не на линии строки, а под ней, против подлинности «Книги Велеса» свидетельствовать не может: ведь что с того, что подобное расположение графем свойственно индийскому письму деванагари?

Язык «Книги Велеса» является чуть ли не главным козырем в числе аргументов противников её подлинности. По их мнению, это искусственно сконструированный язык. Причём сконструированный абсолютно безграмотно, без учёта правил и законов развития какого бы то ни было славянского языка. При этом упор скептики делают на том моменте, что язык памятника обязательно должен быть древнерусским. Почему? Оказывается, потому что кругозор автора «Книги» ограничивается территорией расселения восточных славян. А в IX веке н. э. (наиболее вероятная дата создания памятника, по мнению многих исследователей) единственным восточнославянским языком был древнерусский. И правила этого языка, его законы (фонетические, грамматические, словарный состав) нарушаются в текстах дощечек сплошь и рядом. В частности, в памятнике IX века зафиксированы такие языковые явления, которые учёными относятся к гораздо более поздним периодам: смешение «е» с «ь» (принято считать, что стало иметь место не ранее XIII века), падение редуцированных (началось не ранее XII — XIII веков). Все эти ошибки, как считают критики, однозначно говорят о том, что «Книга Велеса» — это фальсификат.

Что можно противопоставить подобным аргументам?

Прежде всего то, что говорить о «Книге Велеса» как о памятнике только IX века, на наш взгляд, несправедливо. Да, в IX веке, безусловно, могли быть созданы все дощечки. Но часть из них, как представляется, была переписана с более древних текстов. И только некоторая часть сочинялась в прямом смысле этого слова. Иначе говоря, если физические носители текста, т. е. дощечки, и не были старше IX века, то о самих текстах этого не скажешь. «Велесова книга» — это сложный, многослойный памятник; это свод. Поэтому и язык её неоднороден. Н. В. Слатин выделяет в ней три диалекта.

Далее. Учёные, отнюдь не отстаивающие аутентичности «Книги Велеса», отмечают, что даже в Х веке русский язык не представлял собой чего-то однородного. Существовали диалекты, очень близкие к племенным диалектам дофеодального периода. А вот об этих последних науке практически ничего не известно. Во всяком случае, у нас не вызывает сомнения, что те законы и правила древнерусского языка, которые выведены учёными, основываясь на памятниках письма, датируемых не ранее чем XI веком, могут по отношению к славянским племенным диалектам и не срабатывать. Ведь даже в новгородских берестяных грамотах (а самые древние из найденных относятся всего лишь к XI веку) фиксируются отклонения от академических правил древнерусского языка. Так, например, судя по грамотам, на Новгородчине падение редуцированных началось ранее XII века и закончилось не в XIII, а позже. И если уж отклонения есть в памятниках письма XI века, то что говорить про более ранние эпохи.