Вольдемар Балязин - Русско-прусские хроники

Предложение Андрея показалось Морису заманчивым, но, немного поразмыслив, он решил отказаться. "Пойдем мы вдвоем,- подумал он,- а в моем нынешнем состоянии я Андрею не чета. Будь у меня хоть немного денег, лучше и не надо мне попутчика, чем он. А так нет, не годится".

И Морис ответил, обращаясь к кузнецу:

- А знаешь, хозяин, я, пожалуй, останусь у тебя на пару-недель. А то денег у меня 'нет, а идти надо.- И, повернувшись к матросу, сказал: - А если ты, моряк, хочешь пойти со мной дальше через две-три недели, оставайся здесь со мной вместе, деньги и для тебя не будут лишними. А там - ив дорогу.- И, не дав опомниться матросу от неожиданного предложения, спросил с лукавой усмешкой: - Ну как, Андрей, по рукам?

Андрей от изумления замер и пристально всмотрелся в лицо "вахмистра".

- Морис Август? Да вы ли это?! - воскликнул Андрей.- Вот ведь чудо! Не иначе, как ченстоховская божья матерь свела нас с вами!

...Больше месяца проработали Морис с Андреем у кузнеца; пора была горячая, дел "было до того много, что даже спать иногда приходилось урывками. От работы на воздухе с клещами и кувалдой Морис окреп и, казалось, даже раздался в плечах.

Однажды он поймал себя на мысли, что слова женевского часовщика о необходимости и полезности ручного труда не вызывают у него никакого протеста. И даже более того - нравятся ему.

Морис спросил себя, а не опустился ли он до уровня ремесленника, как и советовал господин Руссо? И, продолжая этот невольный диалог с самим собою, ответил: "Возможно". Но странное дело: и это не вызвало у него ни малейшего протеста, а почему-то пробудило довольство собою,

Улыбнувшись самому себе, Морис прошептал: "Спуститесь до уровня ремесленника, чтобы стать выше своего праздного сословия!"

Тихим осенним утром в ту короткую пору, когда в природе ярко вспыхивают все цвета и краски, когда небо становится пронзительно синим, а листья на деревьях желтыми и красными, когда в полях только начинает пробиваться изумрудная озимь и черную свежевспаханную землю перед восходом солнца покрывает серебряный иней, в эту короткую пору Андрей и Морис двинулись в дорогу, на север, к далекому морю.

Без приключений дошли они до небольшого польского городка Серадзи, а там на барже сплавились вниз по Варте до того места, где река круто поворачивала на запад. Здесь Морис и Андрей сошли на берег и снова двинулись пешком. Еще двое суток добирались они по полям и перелескам до города Добжиня, что стоял на правом берегу другой реки - Вислы, а оттуда опять поплыли на север к Эльблонгу. Наконец, сделав пятидневный переход к северо-востоку, поздним вечером добрались до Кролевца.

Город они увидели издали. Кролевец привольно раскинулся среди полей и лугов по обеим сторонам тихого, лениво текущего Прегеля. Пока путники добрались до городского предместья, успело стемнеть.

Уже в густых сумерках Морис и Андрей прошли чистенькой зеленой улицей предместья.

Почтенные обыватели в чепцах и спальных колпаках иногда выглядывали из окон, оплетенных плющом и диким виноградом, провожая Мориса и Андрея настороженными и любопытными взглядами. Вскоре улица оборвалась на' берегу глубокого рва, наполненного тинистой водой. На другой стороне рва торчал поднятый к небу разводной мост, почти закрывший собою видневшиеся из-за него большие железные ворота. Слева и справа от ворот тянулся, насколько мог охватить глаз, крутой и высокий земляной вал, поросший по склонам кустами и деревьями, с торчащими кое-где руинами старой городской стены. На той стороне рва, слева от моста, стояла полосатая будка, но часового в ней не было.

Уже совсем стемнело, но Морис и Андрей стояли у рва, не решаясь позвать стражников.

Между тем на противоположном берегу показался человек.

По силуэту было видно, что это солдат: даже в темноте высокий кивер и длинный штык были отчетливо заметны. Солдат поставил ружье в сторону, прислонив его к будке, а сам куда-то ушел. Вскоре он вернулся, неся на плече длинную лестницу. Поставив лестницу к воротам, солдат проворно взобрался на самый ее верх и стал стучать кремнем о кресало. Искры весело запрыгали в темноте, и, наконец, зажегся сначала один надво-ротный фонарь, ла ним другой.

Неяркие багровые блики упали на воду. Светлый круг у ворот, казалось, оттеснил ночную тьму, и за пределами этого круга темнота стала еще более густой и черной.

Засветив второй фонарь, солдат, почуяв, что кто-то стоит неподалеку от него, резко обернулся и, как показалось Морису, испуганно крикнул:

- Эй, что за люди?!

Спрыгнув на землю, солдат быстро побежал к будке, схватил ружье и, заметно успокоившись, спросил по-немецки:

- Кто вы такие?

И тогда Морис по-русински сказал солдату:

- Путники мы, матросы. Припозднились вот в дороге. Не опустишь ли, браток, мост?

Солдат понял все, что сказал ему Морис, и уже дружелюбно, с сожалением в голосе произнес:

- Не разрешается это нам. Подождите до света. С первыми петухами и пустим вас в город.

Морис и Андрей совсем уже было собрались повернуть назад, как до их слуха донеслось цоканье копыт. Вскоре рядом с ними остановили коней двое всадников. Один из них был здоровенный чернобородый казак в лихо заломленной набекрень шапке, с медной серьгой в ухе, другой - щуплый и маленький, в .мундире пехотного офицера, но очень ловко, по-кавалерийски, .сидевший в седле.

Осадив коней у самой воды, всадники не спешились. Казак рявкнул густым басом:

- Эй, пехота, опускай мост!

На что солдат с той стороны рва спросил:

- А кто такие будете, что вам среди ночи буду мост опускать?

Казак ответил:

- Его высокоблагородие господин подполковник Суворов с денщиком!

- Погодите айн момент, ваше высокоблагородие! - крикнул солдат и нырнул в железную калиточку возле ворот.

Не более чем через минуту он выскочил оттуда с тремя солдатами, и они споро закрутили ручки лебедок, стоящих слева и справа от моста. Черная громада моста легко сдвинулась, и с тихим скрипом мост лег на берег.

Следом за солдатами выбежал заспанный капрал, неся в одной руке фонарь, а другой на ходу поправляя треуголку.

Андрей толкнул Мориса в бок, и Морис, догадавшись, чего Андрей от него ожидает, обратился к щуплому офицеру:

- .Господин подполковник, разрешите и нам вместе с вами войти в город?

- Не меня просить надо. Не я здесь пускаю - не пускаю,- резкой скороговоркой выпалил офицер и легонько пустил коня на мост.

Заспанный капрал спросил у офицера документы, бегло просмотрел их и, приложив два пальца к треуголке, спросил:

- К батюшке своему, его превосходительству господину генералу Суворову изволите ехать, ваше высокоблагородие? - И, не дожидаясь ответа, добавил: Ежели угодно, могу провожатого с вами послать, а то в темноте отыскать господина коменданта будет не просто.