Дмитрий Володихин - Опричнина и «псы государевы»

Первое «именное» назначение, зафиксированное источниками, — один из многочисленных сменных голов государева полка в 1567 году… Это еще совсем не карьера. Это только первый ее знак. Итак, до конца 1567 года Григорий Лукьянович и в опричнине — человек не большой.

Более того, и впредь, на протяжении нескольких ближайших лет, источники не балуют упоминаниями о каких-то значительных службах Малюты. Опричнина в самом разгаре, а он по-прежнему незаметен.

Очень долго.

И только с мая 1570 года он — думный дворянин в опричной Думе {322} 322 Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 367. . А чин думного дворянина — это много. Думные дворяне сидят рядом с боярами и окольничими, участвуют в вершении великих дел государственных, решают задачи по непосредственному велению царя.

Выходит, в течение 1568–1569 годов Григорий Лукьянович должен был оказать государю весьма значительные услуги… Во всяком случае, государь оценил его деятельность исключительно высоко.

Где же он проявил себя?

На фронте?

Разряды, как и раньше, не упоминают в эти годы ни воеводу Скуратова-Бельского, ни даже воинского голову Скуратова-Бельского.

На дипломатическом поприще?

Работа наших дипломатов XVI века фиксировалась подробнейшим образом. Известны даже второстепенные личности, как-то поучаствовавшие в ней при Иване IV. Тот же Безнин виден в полный рост.

Малюты — нет.

Возможно, ему доверили управлять какой-то жизненно важной отраслью государственной машины?

Нет данных и на этот счет.

Зато имеются совершенно определенные данные иного рода.

Это возвышение можно связывать с карательной деятельностью Григория Лукьяновича. Иными словами, он поднялся как «исполнитель». Попросту же говоря, как палач. {323} 323 Есть сведения, согласно которым Малюта Скуратов был женат на сестре князя Аф. И. Вяземского и, следовательно, в ранний период опричнины мог получить от него родственную поддержку. Но сведения эти сомнительны.

Расследование по «земскому заговору» или, иначе, по «делу Федорова-Челяднина» началось в конце 1567 года и продолжалось на протяжении многих месяцев. По всей вероятности, именно тогда Григорий Лукьянович и был впервые использован как каратель. В синодике Свияжского Троицкого монастыря есть указание, что под Калугой (Губин угол) разгром во владениях И. П. Федорова-Челяднина учинял именно Малюта {324} 324 Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 202. . Жертвами его отряда стали 39 человек.

Осенью 1569 года Григорию Лукьяновичу и все тому же Василию Грязному дали более ответственное поручение. Они предъявили царские обвинения удельному князю Владимиру Старицкому — перед тем, как сам Владимир Андреевич и бóльшая часть его семьи подверглись уничтожению.

Это уже не безымянная дворня боярина Федорова. Это столкновение с человеком, стоящим бесконечно выше Малюты на социальной лестнице. К тому времени государь, как видно, уже крепко доверял Малюте, коли дал ему задачу подобного уровня. Выполняя ее, сам Г. Л. Скуратов не побоялся мести со стороны родственников семьи Старицких, а также людей, издавна связанных с Владимиром Андреевичем служебными отношениями. Следовательно, чувствовал за спиной полную поддержку царя…

А вот еще один важный штрих к пониманию карьеры Григория Лукьяновича. Митрополит Филипп оказался самым последовательным, самым мужественным и самым влиятельным противником опричнины. И его «дело» сыграло роль точильного камня, на котором заострялась преданность виднейших опричников государю. На Филиппе оступился поистине великий человек — Алексей Данилович Басманов-Плещеев. Против Филиппа поработал дюжинный мерзавец и карьерист князь Темкин-Ростовский. Наконец, в его «дело» вступает главный «исполнитель» Ивана Васильевича — Малюта.

Не хватало последнего мазка в картине чистой, белоснежной судьбы святителя Филиппа. Не хватало последнего мазка в картине страшного падения Малюты. Декабрь 1569 года завершил оба полотна: на территории Тверского Отроча монастыря Г. Л. Скуратов-Бельский собственноручно умертвил Филиппа, бывшего митрополита Московского. Совершилось…

Житие святого Филиппа донесло до наших дней картину расправы над шестидесятидвухлетним стариком.

По словам Жития, «властолюбивый раб» Малюта, явявшись и с лукавством «умильне припадая ко блаженному», испрашивал у Филиппа благословения для царского похода на Новгород Великий. Вскоре Северной Руси предстояло умыться большой кровью. Филипп, как видно, понимал, на что именно просят у него благословение. И решительно отказал Малюте.

Вместо благословения бывший митрополит, готовясь к скорой гибели, начал читать молитву: «Владыко, Господи Вседержителю! Прими с миром дух мой и пошли аггела мирна от пресвятыя славы своея, наставляюща мя усердна ко Трисолнечному Ти Божеству! Да не возбранен ми будет восход от начальника тьме со отступными его силами! И не посрами мене пред аггелы Твоими, и лику избранных мя причти, яко благословен еси во веки! Аминь!»

Как знать, что за судьба ожидала прежнего владыку, будь он сговорчивее. Как минимум сохранил бы жизнь. А там, быть может, и вновь возвысился бы.

Но он — подлинный монах, то есть человек для мира умерший, а потому мирским соблазнам не подвластный. Поэтому и не дает благословления, а произносит обличительную фразу, именуя «начальником тьмы» самого царя и отступниками — его опричное воинство. Но и это еще не все. Фраза «прими с миром дух мой» означает знание страшного обстоятельства: в случае отказа благословить царя Филиппу уготована смерть. Следовательно, страшный посланник заранее изготовился к убийству. Услышав слова молитвы, Малюта «заял праведного уста подглавием», то есть задушил его подушкой. Убийство совершилось 23 декабря 1569 года.

Неизвестно доподлинно, давал ли царь Иван Васильевич распоряжение убить Филиппа или же акт душегубства был инициативой самого Малюты. Более правдоподобно второе. Но вот каковы факты: за смерть святителя Григорий Лукьянович не подвергался никаким наказаниям. Его ожидал лишь служебный рост…

Декабрь 1569 года застал самое начало большого карательного похода по севернорусским землям. После убийства святителя Филиппа было еще великое опричное разорение Новгородчины, досталось и Пскову… Самый конец 1569 — первые месяцы 1570 года стали временем новой вспышки опричных репрессий, вот только на этот раз в землю легло как минимум в десять раз больше народа, чем при «расследовании» по делу о «земском заговоре».