Максим Зарезин - В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории

Упражнения на тему «плюгавства» не сводятся к примитивной брани. В наши дни они зачастую приобретают респектабельный наукообразный облик. Так известный социолог Борис Грушин настаивает на «замене традиционно российских форм жизни, на протяжении многих столетий (а не только 70 послеоктябрьских лет!) базирующихся на феодальном холопстве и рабстве, некими качественно новыми формами, фундамент которых — свободная личность и которые в современном мире связаны с понятиями евроамериканской цивилизации». По мнению ученого, это означает разрыв России, «не только с идеологией и практикой коммунизма (тоталитаризма), но и с русизмом вообще, русизмом как таковым» {34} 34 Грушин Б. На пути к самосознанию // "Независимая газета". 28.09.2000. . Наш современник благоразумно умалчивает о методах претворения своих предложений в жизнь, которые, очевидно, подразумевают физическое истребление, либо принудительное перевоспитание русских как носителей треклятого «русизма».

Современному российскому либералу присуща сектантская модель восприятия мира, напоминающая манихейство. Социолог Вадим Нифонтов отмечает, что в сознании приверженца идей либерализма эта модель развивается по хорошо наезженному алгоритму: 1) конфликт с реальностью; 2) осознание себя «избранным»; 3) развитие глубокого презрения к окружающему «быдлу»; 4) идентификация мифического «быдла» с реальным большинством местного населения (чаще всего в форме «русофобии»); 5) поиск собственных корней, доказывающих своё отличное от «быдла» происхождение (иностранные или просто «нерусские» предки и т. п.); 6) формулирование жизненной задачи (как правило, одно из двух: либо каким-то образом покинуть этот тёмный страшный мир, либо насильственно перестроить его под собственные идеалы, не считаясь ни с чем и ни с кем) {35} 35 Нифонтов В. "Русский либерал" как религиозный тип. 2006-05-25. .

Если мы вернемся в XVII век к князю Ивану Хворостинину, то в его поведении легко обнаружим все перечисленные выше приметы манихейского самосознания. Как истинный либерал Хворостинин высоко ставил свои качества — образованность, нравственность — и энергично обличал недостатки окружающих. Его современник и собрат по перу Семен Шаховской резко порицал «фарисейскую гордость» князя Ивана Андреевича, который в разговоре с ним «за малое мое некое речение препирахся еси гневно и люте сверепствова» {36} 36 Морозова Л. E. Русский вольнодумец XVII в. Иван Хворостинин. С. 145. . Дерзкие наставления, самонадеянность оттолкнули от князя окружающих. Оказавшись в изоляции, Хворостинин принялся пьянствовать, задружился с поляками и якобы задумал отъехать к Литве.

На Страстной неделе 1622 года тривиальный разгул тоскующего либерала приобрел черты некоей осознанной демонстрации: Хворостинин «всю Страстную неделю пил без просыпу, накануне Светлого воскресенья был пьян и до света за два часа ел мясное кушанье и пил вино прежде Пасхи, к государю на праздник Светлого воскресенья не поехал, к заутрене и к обедне не пошел… людям своим не велел ходить в церковь, а которые пойдут, тех бил и мучил» {37} 37 Соловьев С. М. Указ. соч. Т.9. С. 317. . Как мы видим, русский либерализм уже в самом зачаточном своем состоянии приобрел черты деспотические: либерал стремится всеми правдами и неправдами навязать свой образ мыслей окружающим. Хворостинин не только сам не ходил в церковь, но не пускал туда своих крестьян и жестоко наказывал ослушников, хотя в ту пору крестьяне еще не были бесправными рабами помещика, каковыми они станут спустя столетие.

С. Ф. Платонов именовал Хворостинина «первой ласточкой московской культурной весны, пострадавшей от холодного дуновения московской косности» {38} 38 Платонов С. Ф. Москва и Запад. Борис Годунов. М., 1999. С. 74. . Но таким ли уж леденящим было это дуновение? Упомянутый выше царский указ 1632 года напоминает отеческое порицание расшалившемуся недорослю, хотя Хворостинину в ту пору далеко за сорок. Во многих европейских странах проделки князя Ивана стоили бы ему головы, но московская косность вылилась в двухлетнее пребывание в заволжской обители. «…Довелось было тебе учинить наказанье великое, потому что поползновение твое в вере не впервые и вины твои сыскивались многие; но по государской милости за то тебе наказанья не учинено никакого, а для исправленья твоего в вере посылай ты был под начал в Кириллов монастырь… И государи, по своему милосердному нраву, милость над тобой показали, из Кириллова монастыря велели взять тебя к Москве и велели тебе видеть свои государские очи и быть в дворянах по-прежнему» {39} 39 Соловьев С. М. Указ. соч. Т.9. С. 317–318. . Пожурили — и приласкали.

Хворостининское вольнодумство, его отторжение от России и российского пышно проросли на тучной опрично-тушинской почве. Отец Ивана Андреевича и оба дяди — Дмитрий и Федор — служили в опричнине. Позже Хворостинины вместе с Трубецкими входили в окружение Годунова и пользовались доверием царя Бориса {40} 40 Зимин А. А. В канун грозных потрясений. С. 215. . Двоюродный брат князя Ивана Юрий Дмитриевич Хворостинин — видный тушинский деятель, который после гибели Вора стал служить польскому королю и возглавил Пушкарский приказ в коллаборационистском правительстве Салтыкова-Андронова. Другой кузен — астраханский воевода Иван Дмитриевич Хворостинин, заслышав о появлении тушинского «царика», присягнул последнему. Прославился он также нещадным грабежом астраханских купцов.

Интересно, что сам Хворостинин весьма негативно отзывается об опричнине. Так по его отзыву Иван Грозный «соблазни мир и введе ненависть… и восстави сына на отца, и отца на сына, и сотвори вражду в доме ихъ» {41} 41 Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI — начало XVII в. М., 1987. С. 436. . Неприятие опричнины — характерная примета того времени, дань общему настроению. Впрочем, не исключено, что князь Иван Андреевич искренен. Но как это нередко случается, можно порицать то или иное явление, но порицать умозрительно, не замечая, что оно стало частью тебя, что соблазн давно овладел тобою, что ненависть, внесенная с русскую жизнь опричными нравами и порядками, искалечила душу, движет твоими делами и помыслами. Князь Иван Андреевич — натура творческая, созерцательная, не способная самовыразиться в татьбе и душегубстве, ненависть его выплескивается на бумагу, ищет приличествующую идеологическую оболочку, но пока не находит, ограничиваясь эпатажем и хульными словесами. А быть может, князь Иван разглядел в себе нравственную порчу, нашел-таки силы для излечения. Во всяком случае, в конце жизни Хворостинин отказался от своих заблуждений, стал глубоко набожным человеком, принял постриг в Троице-Сергиевой обители.