Александр Шубин - Социализм. «Золотой век» теории

Эта комбинация возмутила недавних союзников Маркса не только потому, что им так грубо навязывалось руководство, но и в связи с абсурдностью решения о переносе Генсовета – он «бежал» от классовых битв, что исключало оперативную координацию работы МТР (почта через океан шла долго, иногда месяцами).

В результате начался стремительный распад антибакунинской части Интернационала, в то время, когда Бакунина поддержал ряд крупных федераций. В знак протеста бланкисты ушли с Гаагского конгресса и в октябре 1872 г. опубликовали направленную против политики Маркса декларацию «Интернационал и революция».

Одновременно нарастали противоречия с Британским федеральным советом, в котором преобладали тред-юнионисты. Но они еще не могли сомкнуться с бакунистами в силу своей умеренности и стремления к участию в парламентской борьбе. В сражении с тред-юнионистами Маркс в конце концов потерял своего старого друга И. Эккариуса, которого пришлось отлучить от «единственно верного учения» вместе с лидером Британского совета МТР Д. Хейзлом. А ведь именно Эккариус пригласил Маркса на первый конгресс МТР, организованный тред-юнионистами и прудонистами. В итоге из Интернацинала Маркса ушли и тред-юнионисты.

“Исключением Бакунина из Интернационала” марксистская фракция спровоцировала раскол МТР. Со всех сторон звучали требования пересмотра дела Бакунина и возмущение интригами Маркса.

15-16 сентября 1872 г. в Сент-Имье собрались представители федераций МТР Испании, Италии, большинство швейцарцев, часть французов, американец и заявили о непризнании неправомерно принятых решений Гаагского конгресса. Словно пародируя решение Гаагского конгресса, делегаты в Сент-Имье провозгласили, «1) что первой обязанностью пролетариата является разрушение всякой политической власти; 2) что всякая организация политической власти, якобы временной и революционной, имеющей целью осуществление этого разрушения, явилась бы лишь новым обманом и была бы так же опасна для пролетариата, как и все ныне существующие правительства» [664]. Марксисты справедливо оценили эту формулу как «осуждение Парижской Коммуны» [665]. Но осуждение было непреднамеренным – бакунисты относились к Парижской Коммуне с уважением, и просто в горячке борьбы забыли об этом примере. Через год федералисты скорректируют эту крайнюю, запальчивую формулу, принятую их радикальным крылом под впечатлением Гаагского переворота в Интернационале. С целью «спасения великого единства Интернационала» федерации вступали в прямые отношения друг с другом, помимо Генсовета.

Вскоре в Интернационале федералистов объединилось большинство федераций (испанская, итальянская, бельгийская, британская, голландская, которая была в Гааге «принимающей стороной»). Во всех этих странах у марксистов оставались немногочисленные секции меньшинства. Французы и швейцарцы разделились. Марксисты продолжали удерживать большинство в Австрии, Португалии и Дании. Нью-йоркский Генсовет погряз в междоусобной борьбе в своем городе, где авторитарными действиями развалил федерацию. В Германии лассальянцы (также вскоре поддержавшие антиавторитарный интернационал) оставались более сильным течением, чем марксизм. Силы «победителей при Гааге» таяли на глазах. В отличие от Ленина и Сталина Маркс установил авторитарный режим не в стране, а в общественной организации, из которой можно было просто уйти. Но события 1872 г. стали моделью коммунистической политики в ХХ веке.

Еще в 1871 г. Юрская федерация поставила проблему: «Возможно ли, чтобы из авторитарной организации вышло общество, основанное на равенстве и свободе?» [666] Анархисты предсказали, что авторитарная централистическая организация может породить только авторитарное общество, а действительный социализм может вырасти только из движения, которое организована на принципиально новых, свободных и равноправных началах федерализма.

Участники Интернационала еще не считали его необратимо распавшимся. Марксистам казалось, что идет процесс оздоровительной чистки – мол, «пролетариат бодрствует, он обнаружил заговоры и… очистил ассоциацию от вредных элементов» [667], как говорилось в послании нового Генсовета из американского далека. Генсовет угрожал исключить из МТР всех, кто не признает гаагских решений. Но скоро выяснилось, что «вычистить» приходится большинство членов, и даже симпатизировавшие Марксу социалисты, такие как Лавров, заговорили о недопустимости «исключения огулом» [668]. Соответственно, для «исключенного» большинства Интернационал продолжал жить. Федералисты не признавали марксистских «исключений» целых федераций. Организации, входившие в оба Интернационала, сохраняли солидарность в конкретных действиях против капитала. Так, берлинские наборщики-централисты послали деньги на стачку итальянским наборщикам-федералистам.

В сентябре 1873 г. обе фракции распадающегося Интернационала провели смотр сил в Женеве. Интернационал федералистов вернулся к принципам, принятым до Гааги. Здесь собрались не только бакунисты, но также тред-юнионисты, а поддержку высказали лассальянцы (они примут участие в следующем конгрессе федералистов). Бакунисты не были намерены навязывать свои принципы другим течениям, по их мнению Ассоциация не должна «предписывать разным странам единообразную политику». Это значит, что не только социал-демократы, но и анархисты имеют свою политику. Анархисты отрицали «политику» только как «легальную политику», но признавали право англичан и американцев идти этим путем [669]. После прений было решено создать федеральное бюро МТР для лучшей организации информации и конгрессов (то есть де факто Генсовет с изначальными небольшими полномочиями).

На конгрессе был сделан подготовленный коллективно доклад о всеобщей стачке, в результате которой «настанет конец старого мира привилегий и злоупотреблений». Но большинство делегатов не разделило этой уверенности. Было решено, что «пока нельзя дать полного решения вопроса об общей стачке», и следует создать международную организацию ремесленных союзов и заняться пропагандой идей социализма [670].

Большое внимание уделялось организации дела статистики. Казалось, что полные статистические данные позволят организовать саморегулирование хозяйства, когда будет точно известно, сколько требуется продукции, у куда она должна направляться. Эта идея роднила государственников и анархистов, но ХХ век покажет ограниченность возможностей статистики – не все можно описать цифрами, и еще труднее обработать информацию и проверить ее достоверность.

Дискуссии велись по поводу возможности допускать в состав Интернационала людей из буржуазного класса и работников умственного труда. Тред-юнионист Хейзл считал их «причиной всех распрей». Но анархисты с ним не согласились, поскольку работники умственного труда также производят нечто полезное для общества. Конгресс решил, что в МТР могут состоять все, кто согласны с его принципами (аналогичная дискуссия с теми же результатами прошла на конгрессе сторонников Гаагских решений). Эта тема потом время от времени поднималась в рабочем движении и в конце XIX в. вылилась в теорию нового эксплуататорского класса «умственного рабочего» Я. Махайского.