Владимир Конев - Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты

Усаживаясь в самолет, сделал тогда технику замечание:

— Сегодня же кабину помыть!

Юрков летел во главе первого звена, за которым сзади пристроилась вторая четверка.

Погода в этот день была как для воздушного парада: безоблачно, видимость отличная. До цели летели в хорошем строю: «Кр-расота!»

Как же Юркову было сдержаться от выражения чувств, если цель уже видна, а в небе ни единого разрыва зениток, ни одного «мессера». Несколько наших истребителей сопровождения уже выскочили вперед для «расчистки воздуха». Там нечего было и расчищать, но так уж задумано — истребители действовали по заранее разработанному плану.

Юрков повел свою четверку в атаку. Штурмовики одновременно нацелились в землю. Из люков ведущего отделились «сотки», и тут же самолет разнесло в куски.

Иван Чернец принял командование группой.

Причина взрыва самолета Юркова оставалась загадкой.

Приезжало дивизионное начальство. На первых порах устроили разнос тем, кто «распускал слухи», будто самолет подорвался на своих бомбах. Больше всех досталось Ивану Чернецу, который хорошо видел происшедшую над целью катастрофу и первым высказал свое предположение.

Чернец весьма подробно, в отличие от В. Емельяненко, описал эту историю в рассказе «Рыбачка Сонька».

— Ваше личное мнение о ЧП утверждать среди коллектива части запрещаю, — приказал командир полка, выслушав его рапорт.

Утром следующего дня еще в двух полках при тех же обстоятельствах на другом участке взорвалось два экипажа. Техники, несмотря на приказ подвешивать стокилограммовые бомбы, берегут летчиков и снаряжают любые другие калибры.

При подлете к линии фронта на связь выходит комдив:

— Какие у вас бомбы?

— Те, на которых я не взорвусь.

— У них что, эпидемия сумасшествия? — слышит летчик приглушенный голос генерала.

На следующий день после обеда полк сидит на траве под открытым небом.

Генерал рассержен:

— Гвардейцы! Мне стыдно и больно… Вы пошли на поводу безответственных лиц…

Чернец не выдерживает:

— Никакого секретного оружия немцы против нас не применяют. Конечно, списать на врага собственные грехи куда выгодней, не надо отвечать за них.

— Как вы смеете так разговаривать? — воскликнул генерал, повернувшись к командиру полка и двигая желваками: — Немедленно отдайте приказ: старшего лейтенанта снять с должности заместителя комэска и подвергнуть домашнему аресту на… десять суток — И ко мне: — Ваше беспрецедентное поведение и панические речи здесь не нужны. Оставьте собрание!

— А почему бы вам, товарищ генерал, самому не слетать, не проверить лично? А я готов к вам в заднюю кабину за воздушного стрелка. Для меня будет великая честь отправиться на тот свет вместе с вами!

Кончилась вся эта история тем, что разбиравшаяся в причинах катастрофы специальная комиссия забраковала партию бомбовзрывателей.

Летчика вызвал командир:

— Ты не золото, вел себя далеко не лучшим образом. С тобой, между прочим, такое случается не впервой — вызывающий, непреклонный, самоуверенный тон, железная точка зрения и прочее. Но ты же не в безвоздушном пространстве! Говорить правду хорошо, да не всегда умно. Так что, принимай эскадрилью.

В конце 1944 г. Ивана Чернеца представили к званию Героя Советского Союза. К этому времени он совершил 105 боевых вылетов, в результате чего были уничтожены и повреждены 21 танк, 63 автомашины, 9 железнодорожных эшелонов, 85 вагонов, 15 цистерн, 35 орудий, 27 зенитных точек. В 6 воздушных боях он сбил 2 самолета противника.

Весть о том, что С.В. Ильюшин построил новый штурмовик; была воспринята в полку с восторгом.

— Успеем ли на таком повоевать? — всполошился Дед.

Новое наступление наших войск было назначено на 24 февраля. А накануне отметили годовщину Красной Армии.

В полку этот вечер был торжественным вдвойне. Зачитали Указ о присвоении звания Героя Советского Союза еще пяти нашим летчикам: Владимиру Кабанову, Александру Плешакову, Михаилу Шатову и сразу двум Иванам — Чернецу и Остапенко.

И еще объявили:

— Получено распоряжение готовиться к отправке в тыл для переучивания на новых штурмовиках Ил-10!

В тылу, не успев, как следует поносить Золотую Звезду, Чернец тут же ее лишился. Подробно о том, за что же был осужден И. Чернец, рассказал в своей новой книге В. Звягинцев «Трибунал для «Сталинских соколов».

Отбыв срок наказания, всю оставшуюся свою жизнь он доказывал, что случившиеся с ним трагическая и нелепая случайность.

Чернец стал журналистом, а окончив институт — писателем. Печатался под псевдонимом Иван Арсентьев. Уже первая его рукопись, которую он принес в 1952 г. ответственному секретарю редколлегии альманаха «Волга» А.И. Зусиной вышла вскоре отдельной книгой «Суровый воздух». Она была издана в Куйбышеве в 1954 г. Это было самое первое эпическое художественное произведение, в котором рассказывалось о боевой деятельности советских летчиков от первых трудных боев 1941 г. до победных вылетов на Берлин в мае 1945 г.

Затем в 1958 г. в московском издательстве «Молодая гвардия» вышла повесть «Трудное счастье», в 1960 г. в Куйбышеве — «Повесть одной судьбы», там же в 1963 г. — «Еще не гремели салюты». Вскоре в «Московском рабочем» в 1965 г. выходят «Суровые будни», там же в 1968 г. роман о партизанском движении «Кровавый крест» (книга 1). Исторический роман «Буян» о революционных событиях 1905 г. был издан в Куйбышеве в 1969 г. Это волнующий рассказ о Старо-Буянской республике, возникшей на территории Самарской губернии осенью 1905 г. Цикл о нефтяниках продолжен в 1972 г. — «Среди ветров». Повести о летчиках «Обратный штопор» и «Летная повесть» выходят в издательстве «Современник» в 1975 г. Затем в издательстве «Московский рабочий» печатается «Три жизни Юрия Байды» в 1979 г. Роман и повесть «Преодоление» выходят в «Современнике» в 1980 г.

Удивительно, что в одном и том же полку сражались два талантливых писателя. Но если книга В. Емельяненко «В военном воздухе суровом\ строго документальна, то И. Чернец выпустил о войне сборник рассказов «Стреляли, чтобы жить». Напиши он об этом же мемуары, назови все своими именами, они бы в то время наверняка не увидели свет. Тем не менее каждый его рассказ посвящен какому-то памятному эпизоду в жизни летчика или одному из его боевых товарищей.

Такой пример. Летчик подставил самолет под огонь зенитной артиллерии противника и был сбит еще на подходе к цели. На него готовят материал на присвоение звания Героя посмертно. В наградном листе записывают следующее: «Самолет подожжен над целью, а самого летчика ранили, и тогда он в полном сознании направил горящую машину на скопление врага».

Чернец пишет: «Не мог я согласиться, что это липа, вредная выдумка, позорная к тому же. Гибель человека используется для показухи. Это сильней любой заразы разлагает души молодых воинов.