Дэвид Гланц - Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году

Этот источник добавляет к упомянутым выше число танков и самолетов более старых моделей, которые прежние источники не учитывали, увеличивает общее количество артиллерии в Красной Армии (с 67 000 до 91 400 стволов) и подымает численность живой силы, развернутой в западных военных округах (с 2 680 000 бойцов до 2 901 000 бойцов). Хотя эти цифры советской численности войск, вероятно, верны, данные по немцам требуют подтверждения. В итоге получается следующее соотношение сил:

Немецкие источники оценивают численность германских вооруженных сил (вермахта) на 22 июня в 7 234 000 бойцов. Из этого числа 3 800 000 служили в полевой армии (фельдхеере), 1 200 000 в Армии резерва (эрзацхеере), 1 680 000 в Люфтваффе, 404 000 в ВМФ (Кригсмарине) и 150 000 в ваффен-СС [583]. Сухопутные войска армии и СС, первоначально задействованные на Востоке, исчислялись в 3 050 000 бойцов (в том числе 67 000 в Финляндии). Первоначальная численность сил Люфтваффе на Востоке составляла около 700 000 военнослужащих. Общее число в 3 750 000 бойцов поддерживалось 3350 танками, 7000 орудий и почти 3000 самолетов [584]. Из 210 немецких дивизий 145 были задействованы на Востоке.

Цифры Мельтюхова, похоже, наиболее точны в отношении советских войск и войск союзников Германии. Численность личного состава немецких войск (включая 700 000 военнослужащих Люфтваффе) следует оценить в 3 750 000 бойцов, сведенных в 135 дивизий (включая стратегические резервы и 9 охранных дивизий), поддерживаемых 3350 танками и штурмовыми орудиями [585], 7184 орудиями и минометами, 2000 самолетами. Вместе с задействованными силами союзников (большинством финских войск и половиной румынских) общая численность войск Оси повышается примерно до 4 200 000 бойцов, 3612 танков и штурмовых орудий, 7686 орудий и минометов [586], и 2937 самолетов. Учитывая данные Мельтюхова, засекреченные советские данные, дополнительные немецкие данные и непосредственные стратегические резервы [587], получается следующее соотношение сил:

В советские стратегические резервы входят около 1 миллиона из почти двух миллионов бойцов, мобилизованных вскоре после 22 июня, большинство которых так или иначе оказалось в новых резервных армиях, брошенных в бой в июле и августе (серия с 21-й по 43-ю армии). У Оси не имелось никакого эквивалента этих резервов [588].

В настоящее время М. Мельтюхов несколько скорректировал свои цифры, и его таблица соотношения сил на Западном ТВД к 22 июня 1941 года выглядит следующим образом:

К этому следует комментарий: «Хотя приведенные выше данные и дают общее представление о силе противостоящих группировок, следует учитывать, что вермахт завершил стратегическое сосредоточение и развертывание на ТВД, тогда как в Красной Армии этот процесс находился в самом разгаре». [589]

Цифры по артиллерии вермахта и его союзников приведены Мельтюховым расчетно — исходя из указанных Мюллер-Гиллебрантом штатов артиллерийских частей и подразделений, развернутых против СССР, поскольку «традиционно в германской историографии значительная часть артиллерии войск на Востоке вообще не учитывается». [590]

К этому можно добавить, что столь же традиционно в германской историографии не учитывается заметная часть бронетанковой техники — входившие в состав пехотных подразделений самоходные орудия на танковом шасси, а также машины из состава отдельных танковых батальонов и прочие трофейные танки. В сумме они составляли не менее 20 % германской гусеничной бронетехники на Восточном фронте. Наконец, большинство историков полностью игнорирует главный показатель моторизованности (а, следовательно, и маневренности) войск — количество автотранспорта в армиях сторон. Между тем только развернутые для нападения на СССР германские войска имели около 600 000 автомашин, а все советские войска в приграничных округах — 149 300 автомашин [591], то есть в четыре раза меньше.

Следует учесть, что для стран «Оси» Мельтюховым приведены только уже развернутые для нападения силы (даже без находившихся близ границы стратегических резервов), а для СССР — все войска западных округов, в том числе тыловые, административные и учебные структуры, которые для противника не учитывались.

Учет Гланцем при определении соотношения сил только что мобилизованных советских резервов ни в коей мере не является оправданным — эти войска не приняли и не могли принять участие в решающих сражениях первых дней войны, а вдобавок обладали низкой боеспособностью. У немцев аналогичные силы были собраны в Армии резерва (насчитывавшей 1200 тысяч человек), значительная часть которой располагалась в восточных областях рейха, а впоследствии и на территории Советского Союза. Однако вермахт не испытывал необходимости немедленно бросать эти силы в бой.

Кроме того, из выделенных для кампании на Востоке сил вермахта около 500 000 солдат на момент начала войны еще не были развернуты и в таблицу Мельтюхова не вошли, хотя также находились в восточных районах Рейха. В целом цифры Гланца отражают тенденцию западной (в первую очередь немецкой) историографии — любой ценой завысить силы РККА и занизить силы вермахта, вступившие в схватку 22 июня 1941 года.

Хотя о советско-германской войне существует обширная литература как первичного, так и вторичного характера, основательность и точность этих трудов в целом пострадали от недоступности советских военных документов и, до недавних времен, по причине полного отсутствия советских архивных материалов. В результате со времен окончания войны большинство описаний войны включали в себя только немецкое восприятие и подробности. Противостоящий немцам советский солдат оставался практически безликой и бесцветной массой, лишенной коллективных или индивидуальных личных особенностей. Это в особенности верно в отношении описаний Красной Армии накануне войны — темы, которой советские послевоенные историки избегали совершенно.