Игорь Андреев - На пути к Полтаве

Одновременно были продолжены новые наборы в армию — пеший рекрут с 50 дворов, конный — со 100. Всех, пожелавших записаться в солдаты добровольно, велено было принимать «без всякой задержки и взяток».

Преимущества новой рекрутской системы набора становились все более очевидными. Надолго, если не навсегда, оторванный от дома и хозяйственных забот, крестьянский сын попадал во власть капралам, сержантам и офицерам, которые методично вколачивали в него суровую военную науку: держи строй, береги от сырости порох, от порчи ружье и амуницию, слушайся и слушай команду. Всякое действие, любой прием повторялись десятки раз. Заряжание кремневого ружья включало 26 приемов (потом их стало 14). Их следовало довести до автоматизма, радуясь, что прежде на то, чтобы зарядить мушкет, надо было 44 движения. Новые приемы стрельбы позволяли хорошо обученным мушкетерам делать до пяти выстрелов в минуту. В боевой обстановке такую скорострельность достичь было невозможно да и не нужно. Но все же палить плутонгами, ничем не уступая противнику, следовало уметь. Из трех рекрутов до обстрелянного солдата — ветерана регулярной армии доживал, в лучшем случае, один. Остальных уже в начале службы укладывали в землю болезни и шведские штыки — страшная плата за создание регулярной армии, о которой если и вспоминают, то как-то мимоходом, вскользь.

Огромные усилия были затрачены на вооружение. Часть оружия поначалу приобреталась за границей. Казне оно обходилось очень дорого, и поэтому стали искать способы снизить расходы. Иностранные ружья разобрали на части и раздали тульским мастерам, как образцы. Свои ружья получались хуже, но зато стоили дешевле. Впрочем, по мере появления ружейных мануфактур собственное стрелковое оружие перестало уступать по качеству иностранному.

Немалые трудности возникли с артиллерией. Поставленный во главе артиллерийского дела Андрей Виниус должен был после первой Нарвы в кратчайшие сроки восполнить огромный недостаток в орудиях разных типов и калибров. «Для Бога поспешайте артиллерию», — писал Петр, предпочитавший в этом случае просить, а не приказывать.

Из-за нехватки металла пустили на переплавку колокольный лом и «лишние» колокола. С испуга собрались снимать даже медную кровлю с кремлевских теремов. Потом все же сообразили, что это лишнее. Колокольной же меди к середине 1701 года навезли около 90 тысяч пудов, а израсходовали только 8 тысяч. Причина — из колокольной меди орудия получались не лучшего качества: были они непрочны, из-за большого процента олова затравочные отверстия скоро прогорали. Приходилось дно орудий заливать металлом и просверливать выше новые запальные отверстия. Это, конечно, отражалось на боевых характеристиках орудий.

Тульские и подмосковные металлургические и металлообрабатывающие заводы и мастерские работали с большим напряжением. Одновременно мастера стали осваивать Урал, где была найдена превосходная руда. С 1701-го по 1704 год здесь было построено семь плавильных заводов. Неудивительно, что нарвскую артиллерийскую прореху удалось залатать очень быстро. К концу зимы 1701 года армия получила около 260 пушек и мортир. Иностранные наблюдатели не без досады должны были признать высокое качество обновленной русской артиллерии. Петр, конечно, по праву мог гордиться достигнутым. Однако он всегда помнил, чего это стоило ему и стране. Поэтому даже в минуту торжества, подобной той, которую переживал после взятия Нотебурга, писал: «Радуюсь, что новая артиллерия, слезами омоченная (выделено нами. — И.А. ), разбила крепкий орех» (царь обыгрывал древнерусское название Нотебурга — Орешек. — И.А. ).

Слезами омоченная! Лучше не скажешь.

На все это нужны были большие деньги. Знаменитое петровское высказывание, что деньги — суть артерии войны, было, что называется, выстрадано им. В поисках средств приходилось прибегать к давно известным способам пополнения казны и придумывать новые, выказывая чудеса изобретательности и скопидомства. Привычно множатся и растут в размерах разнообразные подати и чрезвычайные обложения. Беспощадно взимаются фискальные задолженности. Немалый доход приносит чеканка новых денег.

Появляется новая должность, с затейливым названием «прибыльщик». Призвание прибыльщика — изыскивать новые способы пополнения казны. Первым прибыльщиком стал крепостной человек Б. П. Шереметева Алексей Курбатов. Он еще до Нарвы предложил «для пополнения казны» ввести в обиход гербовую бумагу. Отныне для того, чтобы осуществить любую сделку или подать челобитную, следовало приобрести клейменую бумагу. Сделок было множество, причин ударить челом — еще больше, и тонкие денежные ручейки от проданной «орленой бумаги» стали стекаться полноводными рублевыми реками в казенные сундуки. Курбатов с товарищами, вдохновленные поддержкой царя, и в дальнейшем изыскивали все новые и новые объекты для обложения, начиная с налогов на рождение и похороны и кончая сборами с ульев и конских дуг. Беда только, что опустошалась казна быстрее, чем пополнялась, — безденежье стало неотъемлемым спутником войны.

Деньги нужны были не только для армии, но и для союзника. Август выказывал воинственность и верность союзу, лишь получая из Москвы денежные вливания и помощь войсками. Переговоры с королем в марте 1701 года в Лифляндской Бирже обошлись Петру в кругленькую сумму: в течение трех лет ему надо было выплачивать курфюрсту наведение войны по 100 тысяч рублей. Это не считая содержания отдельного корпуса, который должен был действовать под началом Августа.

После Нарвы Петр обретал душевное равновесие на свой манер. Уже в начале декабря 1700 года он приказал Шереметеву идти разорять Ливонию и Лифляндию «для лутчего вреда неприятелю». Причем Петр, зная склонность Бориса Петровича не торопиться, заранее ему выговорил: «Не чини отговорки ничем». Первая диверсия Бориса Петровича не принесла ему славы. Но лиха беда — начало. Такие вылазки если и не наносили большого вреда неприятелю, то благотворно действовали на русское войско, оно постепенно приходило в себя.

В 1701 году шведы попытались нанести удар по Архангельску. Карл приказал флоту организовать диверсию: «Сжечь город, корабли, верфи и запасы». Нападение должно было отбить охоту у западноевропейских негоциантов плавать в единственный порт России. А это означало, что в самый ответственный момент Петр лишится потока необходимых товаров. Однако тщательно подготовленная операция провалилась. Шведские корабли с десантом не сумели одолеть Ново-Двинскую крепость. Они потеряли два судна, посаженные на песчаные мели русским рыбаком-лоцманом Иваном Рябовым. Царь был крайне обрадован таким оборотом дела, ставшим для него «нечаянным счастьем».