Александр Кондратов - От тайны к знанию

Женщина считалась «матерью земли», ее владыкой и у первых людей, обитавших в Европе и Азии 15–30 тысяч лет назад. Об этом убедительно говорят многочисленные женские статуэтки и изображения женщин, которые находят археологи на огромной территории — от Атлантики до Сибири. Они изображали женщину — хранительницу домашнего очага (пережитки этого представления сохранились в некоторых языках, например: в киргизском слово «уй» значит «дом» и «жена»; в древнееврейском эти понятия также выражены одним и тем же словом; в одном из наречий Тибета слово «жена» состоит из двух частей: первая означает «дом», «жилище», а вторая — «очаг»).

Кроме того, что женщина почиталась как «хранительница очага» (а вместе с ним жилища и детей), в эпоху матриархата ее обожествляли и как великую родоначальницу, Великую Мать. Женские статуэтки эпохи палеолита обычно находят группами, при этом очень часто статуэтки имеют свои особые, индивидуальные черты. Значит, в эпоху матриархата почитали не просто некий общий образ Великой Матери, а живых, конкретных людей.

Позднее складывается религиозный культ Богини-Матери, о котором рассказывают замечательные фрески Крита (см. главу «Шедевры как свидетели»), а также многие религии Древнего Востока, в особенности Малой Азии (храм Артемиды Эфесской — одно из семи «чудес света» — был воздвигнут в честь такой Великой Матери). Великую Мать в облике богини плодородия и земледелия почитали многие африканские народы, жители Южной Индии и племена индейцев Америки.

Все Великие Матери, почитавшиеся разными народами мира, считались не только божествами земледелия, но и повелительницами диких зверей, хозяйками гор и лесов (самое древнее изображение Великой Матери на Крите представляет ее стоящей на горе; у ее ног распростерлись хищные животные). Очевидно, в эпоху матриархата женщина считалась «главным охотником». Правда, сами женщины участия в охоте не принимали, но им приписывалась волшебная способность делать ее удачной с помощью магических заклинаний. Этнографы нашли в верованиях некоторых народов следы этой женской «охотничьей магии».

Вот как описывает немецкий исследователь Л. Фробениус обряд, который довелось ему наблюдать у одного из племен пигмеев в джунглях Африки. Перед восходом солнца, накануне наступления дня охоты, на песке был изображен контур антилопы. Как только первые лучи солнца коснулись изображения, женщина, сопровождавшая охотников-пигмеев, подняла руки вверх и произнесла заклинание. Тотчас же охотник выстрелил из лука в антилопу, нарисованную на песке. А затем женщина вновь повторила заклинание.

Подобные же магические церемонии происходили и в эпоху матриархата. До нас дошла композиция, изображающая три женские фигуры, исполняющие магический обряд, охотника-мужчину, бросающего копье в самку оленя — цель охоты. Композиция эта была обнаружена во Франции. Близкие ей по теме наскальные изображения археологи нашли в Северной Африке и в Испании.

С исчезновением матриархата постепенно исчезает из искусства палеолита и образ женщины. Главой семьи и главой рода становится мужчина. Поклонение женщине, Великой Матери и «хранительнице очага», заменяется иными верованиями. И на первом месте среди них стоит так называемый тотемизм, обожествление животных, а порой растений и даже объектов природы, которые считаются мифическими «прародителями», создателями всего сущего, творцами людей. Зарождение тотемизма началось в эпоху палеолита, о чем говорят нам памятники искусства древнекаменного века.

Первобытный человек не выделял себя из окружающего мира. Животные, по его представлениям, ничем не отличались от людей, напротив, были сильней и могущественнее его. Надевая шкуру животного, первобытный человек не только и не столько маскировался под него, сколько сливался,отождествлялся с ним. «Мы и животные — одно и то же» — эти слова приходилось слышать этнографам и в Австралии, и в Америке, и в Африке. «Наиглавнейшая функция маскировки у культурно отсталых народов — это стремление преобразиться (а впоследствии перевоплотиться!) в иное существо, создать с помощью маски определенный образ (животного, предка, духа, бога) и в этом облике от лица изображенного образа действовать (в буквальном смысле лицедействовать!) в определенном смысле, полезном для общества», — пишет советский этнограф А. Д. Авдеев в работе, посвященной маскам различных племен и народов земного шара.

Из образа охотника, переодевшегося в шкуру животного или надевшего его маску, рождается образ полуживотного-получеловека. При этом любопытна следующая деталь. Главной охотничьей дичью человека эпохи палеолита были мамонты и олени. Ни птицы, ни рыбы, ни змеи не входили в состав постоянного «меню». Однако их изображения являлись объектом поклонения людей древнекаменного века. Среди фантастических фигур наскальной живописи той эпохи можно выделить изображения полуптиц-полулюдей. Подавляющее же большинство фигур наделено лишь отдельными чертами верблюда, антилопы и других животных вперемежку с человеческими чертами.

Кого изображают эти странные существа — не люди и не животные, а скорее то и другое, вместе взятое? Ответить на вопрос помогает этнография.

Ближе всех по уровню культуры к людям палеолита стояли австралийцы. Лучшие знатоки их мифологии — Б. Спенсер и Ф. Гиллен — свидетельствуют, что тотемные «предки» являлись для жителей Австралии одновременно и животными и людьми, в некий мифический период сотворившими мир. «Когда мы восходим к этому отдаленному периоду, мы оказываемся среди получеловеческих существ, наделенных способностями, которыми их нынешние потомки не обладают. Эти существа обитали в стране, которую занимает племя теперь, но у которых не было тогда многих ее наиболее бросающихся в глаза особенностей».

В мифическое время, называемое «алчера», жили «предки, которые, на взгляд туземцев, столь тесно связаны с животными и растениями, чьи имена они носят, что человек из “алчера”, принадлежащий, например, к кенгуру, может быть иногда назван безразлично и человеком-кенгуру и кенгуру-человеком. Человеческая личность как таковая часто смешивается с животным или растением, от которого эта личность, согласно туземным верованиям, происходит».

«…Помогите, животные-предки!» (Ритуальный танец охотника в маске).

Спенсер и Гиллен сообщают о том, как австралийцы делали усилия описать процесс происхождения людей от других, нечеловеческих существ, имевших различные формы. «Одни представляли животных, другие — растения. Во всех случаях их следует рассматривать как посредствующие этапы в переходе от животного или растительного предка к человеческому предку, носящему имя своего тотема». Живописными изображениями таких «переходных существ» и являются, по всей вероятности, фантастические существа, оставленные нашими прапредками тысячелетия назад, в эпоху древнекаменного века.