Николай Шпанов - Старая тетрадь (рассказы)

– Да, да, рискую, – рассмеялась она. – На билет у меня хватит.

Я стоял, не в силах вымолвить слово.

По палубе прошла легкая дрожь. Винты заработали. Мы стояли рядом у борта и смотрели на медленно уходящие огни пристани, как вдруг, расталкивая рабочих, к самой воде подбежал Гуннар. Мы услышали сквозь шорох дождя и плеск моря:

– Я рад! Чертовски рад, что так здорово все вышло!

Он кричал еще что-то. Но винты уже работали вовсю. Слова Гуннара тонули в шуме. Я взмахнул шляпой.

Я не из растерях, но, видно, тогда был так ошеломлен, что даже шляпу держал кое-как. Порывом ветра ее вырвало у меня из рук. Описав широкую дугу над водой, уже отделявшей пароход от причала, она покатилась по мокрым мосткам. Я засмеялся, – люди часто смеются от неловкости. И Гуннар на пристани тоже смеялся, вместо того чтобы ловить мою шляпу. А она все катилась и катилась под ударами ветра. Наверно, ей оставалось уже совсем немного до края пристани, когда я почувствовал легкое прикосновение. И прежде чем я успел сообразить, что происходит, мой нож мелькнул в воздухе, пущенный рукою Анни...

Стоит мне закрыть глаза, и передо мною, как сейчас, возникают вздрагивающая черная рукоятка ножа, прищуренный взгляд Анни и еще не успевшая опуститься ее рука с разжатыми крепкими пальцами.

И еще я до сих пор помню лицо ошеломленного Гуннара. Несколько мгновений он стоял с раскрытым ртом, словно там застряли слова приветствия. А потом стал что-то кричать и весело хлопать в ладоши, приплясывая вокруг моей шляпы.

За ужином я, кажется, ни разу не поднял глаз на Анни. Мне казалось, что она непременно прочтет в них смятение, владевшее мною. А я действительно не мог разобраться в случившемся и принять решение, которое, казалось мне, должен был принять.

Расставаясь со мною у двери моей каюты, Анни с укоризной сказала:

– Ты мог бы проявить несколько больше радости сегодня.

Я долго ходил по палубе. От тумана непокрытая голова стала совсем мокрой, и холодная капелька скатилась за воротник куртки. Она была словно точкой, которой нужно было завершить мои размышления.

Я поднялся в радиорубку.

Составить радиограмму и проследить за ее отправкой было делом пятнадцати минут. Покончив с этим, я вернулся на спардек с таким ощущением, словно проснулся после освежающего крепкого сна. Даже мгла тумана не казалась мне больше наводящей тоску. А когда в проделанный ветром просвет глянули огни близкого порта, стало совсем легко. Винты парохода вращались все медленней. Я сошел в каюту, взял чемодан и, едва успели поставить сходню, первым спустился по ней на пристань чужого мне города. Впрочем, что значит "чужой"? Теперь ведь все города в этой стране были мне родными...

Я вздохнул с облегчением и машинально потянулся к голове, чтобы махнуть шляпой вахтенному штурману. И только тут вспомнил, что шляпа осталась далеко, приколотая к доскам пристани рукою метательницы ножей.

В самом конце пристани я столкнулся с двумя людьми, спокойно шагавшими к пароходу. Наметанный глаз сразу отличил их от обычных пассажиров. Мы раскланялись кивком головы, и я поспешил прочь. Пароход уже дал гудок..."

Закончив так свой рассказ, Митонен помолчал и брезгливо заметил:

- У этих молодцов из тайной полиции бывает какой-то профессионально-"независимый" вид, когда они идут на охоту.

Очень хорошо (итал.).

"Террор" и "Жаннета" - корабли полярных экспедиций давних времен, бесследно исчезнувшие в Арктике.

Аквавит - норвежская анисовая водка.

Хинлопен - пролив между двумя островами Шпицбергена

Никель - мелкая монета в США.

Лимонки - ручные гранаты.