Эрнест Лависс - Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

Все не укрепленные города сдались по первому требованию неприятеля, за исключением Доля, Шалопа, Турнюса и Бурга. Что касается укреплений, то полководцы коалиции, воспитанные в школе наполеоновских войн (некоторые из них даже служили под начальством Наполеона), сочли более целесообразным не задерживаться для осады; они обходили укрепленные пункты, прикрывая их заслонами, и устремились прямо к сердцу Франции. На крайнем левом фланге Вубяа овладел Женевой и направился к Лиону через Юрские горы и долину Соны. В центре армия Шварценберга несколькими колоннами — через Доль и Оксон, через Мон-бельяр и Везуль, через Ремирмон и Эпиналь, Кольмар и Сен-Дие — достигла Дижона, Лангра и Бар-сюр-Об; последний пункт Мармон вынужден был очистить после ожесточенной битьы (24 января). На правом фланге оба корпуса Блюхера через Лотарингию вышли к Васси, Сен-Дизье и Бриенну. 26 января почти все союзные войска собрались на пространстве между Марной и истоками Сены; их концентрация была почти закопчена.

В этот самый день император выступил из Шалона, надеясь предупредить эту концентрацию и атаковать пруссаков до того как они соединятся с русско-австрийской армией. Ему удалось настигнуть Блюхера одного в Бриенне и нанести ему кровавое поражение (31 января). Но от Бриепна до Барсюроб — рукой подать, и фельдмаршал отступил к армии ПТьариенберга. Армия Шварценберга тронулась с места, двинулась вперед, и 1 февраля разыгралось сражение при Ла Ротьере, где 136 ООО французов в течение восьми часов дрались со 122-тысячным неприятельским войском, не давая оттеснить себя к реке Об, и оказали такое решительное сопротивление, что смогли на следующий день через единственный мост в Лесмоне отступить к Труа.

Союзники были в неописуемом восторге: 50 французских орудий и 2000 пленных остались в их руках, поле битвы было усеяно 4000 убитых и раненых. Однако не эти трофеи и гекатомбы возбуждали ликование союзников: они и сами потеряли около 6000 человек, скошенных картечью. Но это была первая победа, одержанная над Наполеоном на французской земле. Казавшаяся сверхъестественной сила, изменившая Наполеону под Лейпцигом, не возродилась; он уже не был непобедимым императором и, значит, — принимая во внимание огромную численность армии, выставленной против него, — победу над ним можно было считать обеспеченной. Опьяненные этим сравнительно легким успехом, союзники вообразили, что отныне их не может задержать никакая преграда и что им остается лишь войти в Париж, чтобы там продиктовать условия мира. Офицеры союзных армий назначали друг другу свидания через неделю в саду Палэ-Рояля, и царь сказал пленному генералу Рейнье, уезжавшему из лагеря союзников по случаю обмена пленными: «Мы раньше вас будем в Париже».

На военном совете, состоявшемся 2 февраля в Вриеннском замке, решено было немедленно идти на Париж: для того чтобы предоставить Блюхеру, победителю при Ла Ротьере, честь самостоятельного командования, а также с целью облегчить задачу прокормления громадной армии, решили двигаться двумя колоннами. План был таков: силезская армия, присоединив к себе подле Шалона идущие с Рейна корпуса Иорка и Капцевича, спустится вдоль Марны; богемская (австрийская) — двинется к Труа, откуда по обоим берегам Сены направится к Парижу. Так велика была самонадеянность и близорукость союзных монархов и их советников, что, игнорируя всякие стратегические соображения, они считались только с самолюбием своих генералов и с удобствами того или другого привала.

Старый Блюхер, в котором еще не угасла удаль гусарского полковника, тотчас двинулся в путь. 3 февраля он был в Бро, 4-го в Сомпюи, 6-го в Гондроне; корпуса Иорка и Сакена он отрядил к Шато-Тьерри, а за его собственными войсками на расстоянии двух переходов следовали корпуса Клейста и Капцевича. Тем временем вечный «кунктатор», медлительный Шварценберг с величественной неторопливостью шел к Труа. Вместо того чтобы энергично преследовать французскую армию и разбить ее близ Труа, он колебался, беспрестанно отменял свои собственные приказы, предпринимал контрмарши и вконец растерялся от смелых рекогносцировок нескольких кавалерийских отрядов противника. Это позволило Наполеону дать своим солдатам отдых, сосредоточить новые войска, перегруппировать свою армию, притти в себя и разобраться в том, что ему необходимо предпринять среди этого хаотического беспорядка. Наполеон очистил Труа лишь 6 февраля, никем не потревоженный, и отошел к Ножану. При некоторой смелости, напав на Труа с востока, от Лобресселя и с юга по дороге от Варсюроб, Шварценберг мог бы одним ударом кончить войну.

Наполеон был в чрезвычайно критическом положении. Его вступление в Труа имело печальный вид; ни одного приветственного клика, угрюмое молчание, полное безлюдье на улицах; все население пряталось по домам. Военные склады были пусты, у армии не было провианта и достать его было негде, потому что население ничего не давало, припрятав запасы для предстоящих реквизиций неприятеля. Приближенные императора, штаб, войска — все было погружено в какое-то оцепенение. Старые солдаты говорили: «Где же мы остановимся?» Во всей стране, во всем войске не падал духом только один человек — император.

Шампобер, Монмирайль, Вошан, Монтеро; отступление союзников.Союзники считали французский поход уже почти оконченным; в глазах Наполеона он только начинался. Медлительность Шварценберга оставляла Наполеону свободу действий, а Блюхер необдуманно предпринял боковое движение, причем расположил свои четыре корпуса уступами на расстояниях, превышавших один дневной переход. Таким образом, он подставил свой фланг Наполеону. В ночь с 7 на 8 февраля, когда герцог Бассано в Ножане вошел к императору, чтобы представить ему для подписи депеши в Шатильон, он нашел Наполеона лежащим на полу над картою, утыканной булавками. «А, это вы, — сказал Наполеон, едва поворачивая к нему голову. — Я занят теперь совсем другими делами: я мысленно разбиваю Блюхера». На следующий день он отдал все распоряжения. Виктор должен был, опираясь на Удино, оставаться в Ножане, чтобы воспрепятствовать переходу русско-австрийской армии через Сену, а корпус Мармона, уже начавший свое движение, конница Груши и гвардия должны были подняться вверх, через Сезанн, чтобы атаковать силезскую армию, двигавшуюся по дороге из Шалона в Париж. Впрочем, император не торопился. Он уже два или три дня обдумывал этот искусный маневр, но не желал приступать к его исполнению, пока Блюхер не увязнет бесповоротно. Наполеон покинул Ножан только 9 февраля; он переночевал в Сезанне и 10-го, соединившись в 9 часов утра с корпусом Мармона перед ущельями Сен-Гон, двинул свои войска в атаку. Корпус Олсуфьева, непрерывно отбрасываемый все дальше за Шампобер, с одной позиции на другую* был почти целиком истреблен. 1200–1600 русских остались на поле битвы, более 2000 попали в плен, в том числе сам Олсуфьев и два других генерала; французам досталось 15 орудий, обоз, знамена; спаслось от разгрома едва 1500 человек. Французские солдаты в порыве энтузиазма прозвали Шам-поберский лес «Заколдованный лес» (Le bois enchante).