Эрнест Лависс - Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

Румыния; восстановление турецкого господства (1792–1806).По миру в Яссах (1792) турки получили обратно Молдавию и Валахию, которые были совершенно разорены русскими реквизициями и опустошены чумой, занесенной турецкими войсками. Возобновились прежние смуты: господари сменяли друг друга на обоих румынских престолах с тем большей быстротой, что эти перемены были чрезвычайно выгодны для алчной Порты; за десять лет в Валахии сменилось шесть князей, в Молдавии — пять. Князья эти — сплошь фанариотские греки; беспрестанно повторяются все те же фамилии, все та же взаимная вражда; зачастую господари происходят из драгоманов; с молдавского престола они переходят на престол валахский или вновь попадают на этот престол после недавнего смещения с него. С возвышениями чередуются опалы, вызывающие много шума, и казни.

Жестокая эксплуатация страны господарями, настоящими откупщиками Порты, сопровождалась и другими бедствиями. Валахия, находившаяся по соседству с турецкими провинциями, особенно страдала от господствовавшей в них анархии.

В течение целого ряда лет Пазван-оглу то сам совершал опустошительные набеги на эту страну, то вызывал не менее опустошительное вмешательство турецких армий, назначенных защищать ее. Пазван обращал в пепел целые города; эта участь постигла Тиргушин и Крайову. При малейшем движении его полчищ ужасная паника охватывала всех, и господари вместе со знатью, солдатами и крестьянами бросались к противоположной границе страны. Именно в это время русские области за Днестром приобрели наиболее значительное количество румынских поселенцев.

Когда Франция заключила в 1802 году мирный договор с Портой, Россия потребовала компенсации; особый хатти-шериф предназначен был истолковать те статьи мирных трактатов, заключенных в Кайяарджи (1774) и Аин-Али-Каваке (1779), в силу которых Россия получила право заступничества по делам обоих княжеств. Хатти-шериф 1802 года, уточняя их, постановил, что срок правления господарей, до того времени зависевший от усмотрения турок, отяьые должеп быть семилетним; господари не могут быть смещены ранее срока, разве только в случае тяжкого проступка, и притом не иначе, как с согласия русского посла в Турции; сверх того, хатти-шериф 1802 года постановил, что господарям надлежит принимать указания русских представителей «как в отношении налогов, так и в отношении прав страны». Таким образом, с одной стороны, это был факт, важный для внутренней истории Румынии: семилетний срок господарства, выгодный как князьям, так и подданным; с другой стороны, факт, важный для истории отношений России к Порте: почти явный протекторат царя над обеими румынскими областями. Конеантин Ипсиланти назначен был на семь лет господарем в Валахии, Александр Мурузи — в Молдавии; смещение их, произведенное по требованию Наполеона, вызвало конфликт между Россией и Портой.

Русская оккупация (1806–1812); «похищение Бессарабии».Этот конфликт уже в 1806 году привел к занятию обеих румынских областей русскими войсками; новая оккупация была для княжеств еще тяжелее предшествующих, ибо она продолжалась целых шесть лет. Русские поручили Ипсиланти организовать туземную армию, которая могла бы оказывать им содействие. Ипсиланти навербовал самых отпетых бродяг страны, которых русские, ьыведенпые из терпения их бесчинствами, в колце колцов разогнали нагайками. Румынские крестьяне снова обременены были реквизициями, которые уже в 1809 году настолько разорили страну, что русской армии вскоре пришлось добывать провиант из Одессы и русских областей к северу от Днестра. Крестьяне стонали под тяжестью гужевой повинности, потому что для нужд армии постоянно требовалось 15 000—20000 телег, запряженных парой волов. Тяжелее всех была повинность по сооружению укреплений. Крестьяне работали под ударами кнута, погибая тысячами. Французское донесение 1812 года констатирует, что требования русских «довели до крайних пределов отчаяние жителей, которым зимой грозил голод ввиду невозможности вспахать и засеять поля». Князю Ипсиланти его освободители стали предъявлять такие требования, что он в конце концов бежал в Россию. Бояре, которых до того времени не задевала народная нужда, теперь тоже подверглись вымогательствам. И тем не менее диван Валахии вынужден был при уходе русских поднести Кутузову богатый подарок «в знак признательности» [76].

Бухарестский мир узаконил новый раздел Румынии.К «похищению Буковины» австрийцами в 1775 году теперь присоединилось «похищение Бессарабии» русскими. Валахские бояре обратились к Порте с энергичным протестом, который имел так же мало последствий, как и протест 1775 года. Народ тоже болезненно ощутил это покушение на его национальную самобытность. По словам румынского писателя Драгичи, «по мере приближения рокового дня выполнения договора… народ, собираясь толпами, ходил взад и вперед по берегам Прута и, как стадо, бродил по деревням. В течение нескольких недель все прощались с отцами, братьями и родственниками… вплоть до того момента, когда им пришлось расстаться, быть может, навсегда». Прут, который отныне разделял собой румынские области, стал называться «проклятой рекой».

Социальный строй княжеств.Подвластное господарю, пользовавшемуся неограниченной властью в продолжение своего недолгого и неустойчивого правления, население делилось на два класса: бояр и крестьян (промышленные и торговые элементы едва заметны были в стране, почти целиком земледельческой). Бояре успели утратить все те доблести, которыми отличались их предки в далекие уже времена независимости. Непрерывно пополняемая греческими авантюристами, которых приводили с собой князья, эта аристократия сохранила лишь слабые следы своего национального характера. Почти все их жены были фанариотского происхождения. Разжиревшие, как турчанки, они проводили дни на своих диванах, в платьях из легких тканей, обвешанные ожерельями из жемчуга и цехинов, набеленные и нарумяненные. Немудрено, что дети бояр были греками с турецкими замашками. Бояре обращались к князю не иначе, как стоя на коленях, а князь в свою очередь сам падал ниц перед всяким пашой; побои, нанесенные князем, они не считали за унижение. Историк Бауэр говорит, что они «подличали и пресмыкались перед высшими, зато в обращении с низшими выказывали нестерпимую заносчивость; за деньги они готовы были совершить какую угодно подлость». В конце концов бояре разделились па три класса, из которых первый только и думал о том, как бы унизить второй, а второй всячески старался ущемить третий. Сохранилось множество рассказов, свидетельствующих о нравственном падении этой знати [77].