Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Мусиньо да Сильвеира задался целью убедить португальцев, что истинная Бразилия находится у них под рукою и что необходимо поделить земли «мертвой руки» (main morte) и пустить их в обработку. Его революционные декреты больше способствовали искоренению мигуэлизма, чем все усилия Европы и все армии дон-Педро, Мусиньо отменил десятину, феодальные налоги и монополии, закрыл мужские монастыри, запретил женщинам давать монашеский обет, пустил в обращение монастырские земли, ограничил право майората, сбавил наполовину поземельную подать, уничтожил наследственную передачу должностей и отделил судебные функции от административных.

Все эти реформы были произведены слишком быстро и поэтому вызвали глубокую смуту; португальцы еще не созрели для политической жизни и вносили в нее больше страсти, чем благоразумия и осторожности.

По мнению одних, пора было положить конец революции, так как все желательные результаты были достигнуты: хартия, обнародованная дон-Педро в 1826 году, даровала стране все законные реформы. Для других же эта сверху пожалованная хартия являлась лишь даром деспотизма; освобожденной нации, по их мнению, следовало бы ее отвергнуть и восстановить конституцию, вотированную кортесами 1822 года. К революционной партии примкнули абсолютисты, не желающие ни конституции 1822 года, ни хартии 1826 года. Абсолютистам сочувствовало духовенство, часть национальной гвардии и население Лиссабона.

Сентябрьская революция.9 сентября 1836 года, в то время как в Урике возникло движение в пользу дон-Мигуэля, лиссабонские массы подняли восстание под лозунгом «Да здравствует конституция 1822 года!» Король и королева должны были согласиться на образование министерства из прогрессистов, куда вошли граф Лумиарес и виконт Са да Вандеира.

Королева, бледная от волнения, должна была выйти на балкон дворца и против своего желания выслушать приветствия толпы. Она приняла конституцию лишь под давлением восстания. Дважды — в ноябре 1836 и в марте 1838 года — она пыталась уничтожить последствия восстания. Энергия Мануэля Пассоса парализовала первую попытку, известную в португальской истории под названием Белемского покушения (a Belemzada). В 1838 году министры снова восторжествовали над дворцовыми интригами, но генералы возмутили армию, и в конце концов парламент преобразовал конституцию 1822 года в монархическом духе.

Коста Кабраль.Шесть лет «сентябристы» удерживали в своих руках власть, несмотря на ряд мятежей и пронунсиаменто, несмотря на беспрестанную смену министров. Но в январе 1842 года гарнизон Опорто провозгласил хартию 1826 года, и один из министров, Коста Кабраль, своим присутствием поощрил мятеж. Месяц спустя хартия была восстановлена, и Коста Кабраль, получивший титул графа Томар, был назначен министром-президентом. В течение четырех лет он был настоящим диктатором.

Вторая гражданская война.В апреле 1846 года по всей Португалии вспыхнуло страшное восстание против бюрократического правления Кабраля. Крестьянин, которому либеральные идеи все еще оставались совершенно непонятными, возмутился, когда его захотели хоронить на кладбище, «под открытым небом, как собаку». Восстание охватило всю страну, и потребовалось бы 100 000 человек, чтобы его подавить. Мигуэлисты и «сентябристы» одновременно взялись за оружие; и те и другие выражали намерение переменить династию. Салданья тщетно пытался спасти последнюю; понадобилось вмешательство Англии, чтобы одолеть мятежную хунту в Опорто; город сдался лишь 26 июня 1847 года. Но это восстание не было последним. Португалии понадобилось не меньше времени, чем Испании, чтобы завершить свое политическое воспитание.

Министерство Мартиньяка.Министерство, назначенное 4 января 1828 года, принимало власть при довольно неблагоприятных условиях. Оно не могло рассчитывать ни на благосклонность короля, ни на сплоченное большинство в палате. В первом же заседании совета министров Карл X ясно выразил свои желания: «Его система была моей системой, — сказал он о Виллеле, — и я надеюсь — вы будете по возможности сообразоваться с нею». В палате 170 либеральных и 70 крайних правых депутатов, образовавшие большинство против Виллеля и его политики, — если не считать общей ненависти к низвергнутому министру, — не могли иметь и не имели ни одной общей идеи, ни одного объединявшего их интереса. Правая и правый центр, где министерство естественно должно было искать поддержки, насчитывали всего 130 депутатов. Мартиньяк и его коллеги рассчитывали найти среди либералов недостававшее число необходимых им голосов, чтобы вместе с правым центром составить большинство. Таким образом, политика нового кабинета приближалась к политике, некогда проводившейся Деказом.

Мартиньяк, фактически управлявший министерством не имея звания председателя совета министров, в глазах общественного мнения был тогда фигурой второстепенной и «мелкой монетой, на которую разменяли Виллеля». Он еще ничем не отличился. Вордосский адвокат при Империи, Мартиньяк вступил на государственную службу после второй реставрации. Сделавшись с 1821 года депутатом, он стал решительным сторонником войны с Испанией, так же как и уплаты миллиарда в вознаграждение эмигрантам. Виллель назначил его генерал-директором главного управления гербового сбора и государственных имуществ. Но, будучи сотрудником Виллеля, Мартиньяк остался чужд честолюбивым страстям своего принципала. Он отличался возвышенным духом, умеренностью, благородством и искренно желал сблизить короля с народом. По его собственному выражению в особой декларации, напечатанной в Монитере, он хотел «заставить уважать достоинство короны и королевский авторитет, обеспечить лояльное и добросовестное исполнение хартии, управлять страной в нераздельных интересах трона и граждан». Этим он напоминал Ришелье, на которого походил также и полным отсутствием личного честолюбия. Но все его качества до времени оставались под спудом: он проявил их, лишь получив власть.

Возврат к либеральной политике.Первые меры, принятые министерством, свидетельствовали о его намерении следовать либеральной политике. Дирекция общей полиции, этот пережиток министерства полиции времен Империи, была упразднена, и префект полиции Делаво, человек вполне преданный Конгрегации, смещен. Гораздо более знаменательным актом было учреждение ордонансом 22 января комиссии, уполномоченной «обсудить мероприятия, каких может потребовать распространение действия государственных законов на преподавание в церковных средних школах». Подбор членов комиссии, составленной из епископов, пэров и депутатов всех партий, доказывал, каким искренним стремлением к справедливости было одушевлено министерство. Но учреждение комиссии свидетельствовало также о решимости заставить всех, даже иезуитов, относиться с уважением к закону. Наконец, народное просвещение было изъято из министерства духовных дел и преобразовано в особое ведомство, во главе которого был поставлен Ватимениль. В то же время в Сорбонне снова были разрешены запрещенные Виллелем курсы Гизо и Вильмэна.