Эрнест Лависс - Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

Естественные науки развивались медленнее, чем филологические. Однако открытия, сделанные иностранными учеными, начали уже мало-помалу проникать в Испанию. Рамон Пельико напечатал прекрасное Руководство по геологии, а Касиано де Прадо предпринял подробное научное исследование нескольких провинций полуострова.

Гораздо более серьезные успехи сделала историческая наука. Историки старались соединить обстоятельность древних национальных летописцев с методами новейшей историографии. Вместе с тем они делали похвальные усилия сохранить беспристрастие. Наиболее объемистым, если не самым удачным сочинением является Всеобщая история Испании Модесто Лафуэнте, в которой важнейшие события национальной истории изложены в стройном порядке. Недостаток этого труда заключается в отсутствии философских взглядов и художественной формы. Гораздо увлекательнее написаны История испанской цивилизации Эухенио Тапиа, Жизнь Аргеллеса Эваристо Сан-Мигуэля и История царствования Карла III Антонио Феррер дель Рио, хорошо документированная, правильно освещенная и прекрасно рассказанная. Этого нельзя сказать об Истории гражданской войны Антонио Пиралы — беспорядочном нагромождении мелких фактов, относительную важность которых автор понимает очень редко.

Изящная литература продолжала развиваться под влиянием французского романтизма и выдвинула множество поэтов и драматургов, которые в целом представляют плеяду очаровательных и выдающихся умов, но которые почти все отличаются скорее техническим мастерством, чем творческим воображением, и характеризуются почти полным отсутствием искреннего вдохновения. Они писали исторические трагедии, как, например, Знатная дама (Rica hembra) Тамайя-и-Вауса, Князь Вианский доньи Гертруды Авеланеда, Филипп 11 Хозе-Мариа Диаса и Два фаворита Руби. Время от времени появлялись некоторые оригинальные опыты новейшей драматургии, например Брачный крест Эгиласа, Стеклянная крыша и Проценты Александра Лопеса де Айалы. Около 1850 года интерес публики к комической опере (Zarzuela) побуждает каталонца Кампродона писать оригинальные либретто или приспособлять для испанской сцены либретто иностранных авторов. Публика рукоплескала музыке Барбиери, Ариета, Гастамбида и Удрида, и комическая опера окончательно привилась в Мадриде.

Среди поэтов Рамон Кампоамор благодаря своей Скорби (Do-loras), своим Стихотворениям (Poesias) и Всемирной драме (Drama universal) стал одним из самых популярных людей в Испании. Мануэль Паласио иногда напоминал Кеведо смелостью своих сатир. Арпао был певцом религии, и Антонио де Труэба дал, быть может, наивысший образец народной кастильской поэзии в своей Книге песен (Libro de los can tores).

Романисты были весьма многочисленны, но почти все они культивировали искусственный и несколько устарелый жанр исторического романа и романа приключений. Энрико Перес Эсрич написал 30 томов, Мануэль Фернандес-и-Гонзалес провел свои романы плаща и шпаги через все эпохи испанской истории. Тенденциозный политический роман также пользовался большой популярностью и нашел своего главного представителя в лице доньи Сесилии Боль де Фабер, известной в литературе под псевдонимом Фернана Кабальеро. Дочь обосновавшегося в Кадиксе гамбургского негоцианта, она была подругой королевы Изабеллы и употребила свой талант на службу абсолютистским и реакционным идеям своей августейшей покровительницы. Эта политическая тенденция вредит достоинству ее сочинений и придает им характер утомительного однообразия, но всякий, кто хочет хорошо познакомиться с эпохой Изабеллы II, должен прочесть книги Фернана Кабальеро, и наряду с ложными мыслями читатель найдет в них прелестные описания, порывы искреннего чуьства и в особенности много андалузского остроумия и изящества.

В 1869 году появилась книга, написанная двадцатитрехлетним автором, Золотой фонтан (La Fontana de Ого) Венито Переса Гальдоса. Это сочинение было первым томом целой серии национальных романов (Episodios nacionales), в которых автор задумал изобразить политическую и социальную эволюцию своего отечества в XIX столетии. Перес Гальдос выступил в качестве совершенно определенного прогрессиста. Изданная — в свет вскоре после сентябрьской революции, его книга явилась как бы боевым кличем и победоносным вторжением либерализма в литературу.

Наряду с романистами следует отвести важное место «полиграфам» [199], как, например, Кановас дель Кастильо — историк и полемист; Педро Антонио Аларкон — журналист драматург и романист; Эмилио Кастелар — экономист, историк, эстетик, романист и лектор.

Испанский язык словно нарочно создан для трибуны и кафедры. Залы кортесов и мадридского Атенея слышали таких чудесных ораторов, как консерватор Донозо Кортес, абсолютист и скептик Гонзалес Браво, честный и твердый Антонио Риос Розас и все корифеи прогрессистской партии — Олозага, Мариа Риверо, Руис Зорилья, Фигуэрас, Сальмербн, Пи-и-Маргаль и, паконец, Кастелар, оратор изумительный, истинное воплощение испанского красноречия.

Пресса также служила трибуной для всех этих людей, и хотя народное образование в Испании до нашей эпохи оставляло желать многого, в Мадриде в 1867 году насчитывалось 134 газеты, из них 17 политических и 32 литературных. Вестник (Heraldo) был органом умеренных, Эпоха (La Ероса) — органом Либерального союза, Голос народа (Clamor publico) — органом прогрессистов. Первые манифесты республиканской партии были опубликованы Кастеларом сначала в Обсуждении (La Discussion), а затем в Демократии (La Democracia). В провинции влиятельными глашатаями баскских и каталонских патриотов были Барселонский дневник (Diario de Barcelona) и Irurac bat, издававшийся в Бильбао.

Правда, во всех этих изданиях подвизалось больше риторов, чем действительно компетентных людей, а общественное сознание делало хотя и несомненные, но не столь быстрые успехи, как это следовало бы ожидать при столь многочисленных д даровитых его воспитателях. Серьезности — вот чего слишком часто не хватает блестящим разглагольствованиям литераторов, ораторов и журналистов этого периода. Прогресс испанской культуры постепенно доставит им в будущем недостающие качества. Пусть только Испания сохранит блестящие таланты своих сынов и в то же время решительно откажется от предрассудков, привитых ей теократическим воспитанием, — и она станет наиболее самобытной и живой из латинских наций [200].

Португалия с 1847 до 1870 года.В рассматриваемый период политическая жизнь Португалии отличалась почти такой же неустойчивостью, как и в Испании. Здесь совершались свои пронунсиаменто и государственные перевороты, и во главе кабинета сменилось двенадцать премьеров, не считая многочисленных перетасовок в личном составе отдельных министерств. В Португалии, как и в Испании, парламентарный режим, позаимствованный из-за границы, был явлением чисто искусственным, и весьма понятно, что в стране, где отсутствовало общественное мнение, правительству, которое по существу должно основываться на общественном мнении, было довольно трудно пустить корни. Идеи и принципы были для масс лишенными смысла формулами, просто служившими игрушкой или оружием в руках борющихся партий. Перебрасываемые как мячик справа налево, эти формулы утрачивали свою рельефность и теряли всякое значение. Общество перестало их понимать, а политики суетились перед невнимательной и скучающей нацией, помышлявшей единственно о, материальном благополучии.