Владимир Добров - Тайный преемник Сталина

Самые благоприятные условия для роста создавало и отсутствие в социалистической экономике ограничений, связанных со снижением прибыли в период технического обновления производства. Да и вообще прибыль (или рентабельность) в узком смысле этого слова при социализме имела чисто подчиненное значение, погоня за ней или, по крайней мере, выдвижение в число основных экономических показателей, могла принести лишь большой вред. О рентабельности как таковой можно было говорить лишь в более широком смысле, в долгосрочном плане и в масштабах всего народного хозяйства. Вот что писал об этом сам Сталин:

«Если взять рентабельность не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства, и не в разрезе одного года, а с точки зрения всего народного хозяйства, и в разрезе, скажем, 10–15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, то временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей производства не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой прочной и постоянной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирования народного хозяйства, избавляя нас от периодических экономических кризисов, разрушающих народное хозяйство и наносящих обществу колоссальный материальный ущерб, и обеспечивая нам непрерывный рост народного хозяйства с его высокими темпами».

Вот это и есть главное, что обеспечивало социализму превосходство в развитии — как экономическом, так и научно-техническом. Превосходство, доказанное на практике стремительным развитием Советского Союза вплоть до конца 50-х годов. Что же касается внедрения новой техники и снижения на этой основе себестоимости продукции, то такой подход все чаще практикуют в планах своего развития и крупные западные корпорации, действующие в условиях рыночной экономики. Как отмечалось в исследовании перспектив развития биотехнологий, осуществленным группой американских ученых, «рынок все меньше в почете у бизнеса и государства, когда речь идет о поисках перспективных направлений и внедрении новых технологий». Руководство Советского Союза во главе со Сталиным хорошо понимало это, когда впервые в мировой практике стало реализовывать то, к чему на Западе приступили сравнительно недавно.

Но в подходе двух социально-политических систем к экономическому и научно-техническому прогрессу есть весьма существенное, принципиальное отличие. «Цель социалистического производства, — отмечал Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР», — не прибыль, а человек с его потребностями, то есть удовлетворение его материальных и культурных потребностей». Интересное высказывание, учитывая приписываемое руководителям социалистического государства стремление развивать производство ради производства. Такого стремления никогда не было, да и не могло быть. Человек оттесняется на задний план не при социализме, а при капитализме, где главный движущий стимул — прибыль. А ее подчас получают и за счет недоплаты труда или ограничения сферы потребления тех, кто неспособен отстоять свои интересы. Многочисленные примеры, в том числе и в сегодняшней России, у всех перед глазами.

В социалистическом обществе, при Сталине, прибыль играла лишь вспомогательную роль — вроде спидометра на автомобиле. Спидометр, конечно же, необходим, но он лишь показывает скорость, не более того. Главное все-таки мотор. А Хрущев поставил спидометр вместо мотора — так легче, удобней и понятней для «большинства», обывательского большинства, которое всегда служило опорой косности, реакции, застоя.

По инерции страна еще двигалась вперед, но лишь до 1958 года — последнего года сталинской пятилетки. К этому времени стало ясно, что темпы замедляются, что с экономикой происходит что-то неладное. «Прогрессивные» экономисты стали нашептывать политикам: нужно-де активно использовать прибыль и рыночные факторы. А политики, что политики? Людей думающих, умеющих смотреть вперед, как Сталин, среди них уже не было…

В 1965 году приступили к косыгинским реформам. Но оказалось, что они, не решая старых проблем, лишь добавляют к ним новые. Лозунг «дают ли фонды прибыль» мало чем отличается от капиталистического принципа прибыли на капитал. Просто «совокупными капиталистами» стали выступать предприятия. Социалистическая терминология осталась лишь для маскировки затратного и в конечном счете малоэффективного экономического механизма, который лишь по названию был «социалистическим». Уж на что Брежнев был ограничен, но сумел-таки понять это и попытался остановить разрушительные процессы. Его, естественно, тут же заклеймили как «своекорыстного партократа», который-де «торпедировал» прогрессивные начинания Косыгина. Но, по сути, он был ближе к истине. Брежнев, правда, не смог удержать ситуацию, поддался нажиму «рыночников», за которыми стояли мощные силы, тот же Запад, чье влияние на советскую внешнюю, да и внутреннюю политику становилось по мере дряхления тогдашнего руководства все сильней.

Об ускорении научно-технического прогресса, об инновациях в сегодняшней России не говорит только ленивый. «Правильные» речи и наставления руководителей страны на эту тему звучат почти каждый день. Проводятся конференции и «круглые столы», Выдвигаются многочисленные программы и предложения. А реальных сдвигов как не было, так и нет. Зато они были в сталинский период, когда реально действовал механизм хозяйственного роста на основе высоких темпов научно-технического прогресса. Именно советское социалистическое государство первым стало активно и широко поддерживать науку и образование, инженерно-конструкторскую и изобретательскую деятельность, возведенные в ранг общенациональных приоритетов. К середине 50-х годов в СССР было наибольшее количество ученых-специалистов в разных областях, а также научных школ, благодаря чему были сделаны выдающиеся открытия мирового значения. В стране, экономический потенциал которой составлял всего 30 процентов от уровня Соединенных Штатов, работало более половины всех инженеров мира и более половины всех геологов. В соответствии с этим и выстраивалась вся система оплаты труда, материального и морального стимулирования, разрушенная потом Хрущевым в послесталинский период.

В послевоенное время, несмотря на все трудности, связанные с восстановлением народного хозяйства, были приняты эффективные меры по укреплению престижа ученых и преподавателей вузов. В нищей, разрушенной войной стране, где не хватало средств на элементарные хозяйственные нужды, были резко повышены зарплаты научно-преподавательского состава: ректоров вузов с 2,5 тыс. до 8 тыс. рублей, профессоров, докторов наук — с 2 до 5 тыс. рублей, доцентов, кандидатов наук — с 1200 до 3200 рублей.