Владимир Добров - Тайный преемник Сталина

Ахиллесовой пятой советского хозяйства продолжало оставаться внедрение научных достижений в реальную экономику, чему мешал гигантски возросший по сравнению со сталинскими временами бюрократизм. Тогда он, выражаясь математическим языком, составлял ничтожно малую величину. В это трудно поверить, но так было. Обратимся вновь к компетентному свидетельству В.В. Струминекого, когда незадолго до смерти вождя он, по решению ЦК партии, был командирован в ряд ведущих западных стран, включая США, Великобританию и Францию, с целью закупок современного оборудования для научно-исследовательских институтов физического профиля:

«Незадолго до зарубежной командировки я занимался примерно тем же в нашей стране. Была хорошая возможность сравнить работу чиновничьего аппарата за границей и в тогдашнем Советском Союзе. Результат был совершенно неожиданным. Наши «аппаратчики» на две головы оказались выше своих западных коллег. То, что в Великобритании или Франции занимало две недели, требуя множества разных согласований, у нас решалось за 3–4 часа. В Америке картина была примерно та же. Советские управленцы были намного подготовленней: быстрей соображали, не боялись брать на себя ответственности, работали четко, грамотно и профессионально.

Чиновники американских, французских и английских министерств, так же как и представителя ряда частных корпораций, с которыми приходилось иметь дело, казались мне людьми прошлого века: мало того, что они замедленно и с большим трудом вникали в суть вопросов, но даже поняв, что от них требуется, обязательно выясняли, как к этому отнесутся свыше, стараясь при этом спихнуть ответственность на других.

Больше всего раздражало то, что вокруг любой мелочи разводилась совершенно ненужная и бессмысленная бумажная волокита, сильно тормозившая принятие окончательного решения. Контраст между высоким уровнем материально-бытовой культуры, комфортности рабочих условий и удручающе низкой эффективностью управленческого труда на Западе производил удручающее впечатление».

Объяснялось это, по словам академика, просто. В советских министерствах и ведомствах он приходил к единомышленникам, с которыми делал общее дело и которые искренне стремились помочь молодому ученому. Иногда даже откладывали поездки за город, на отдых, чтобы только подготовить и подписать нужную бумагу. За рубежом ситуация была совсем иная: там бюрократы ничем не хотели себя утруждать — любой проситель был для них «чужой», а с чужими видавшие виды «аппаратчики» предпочитали строго формальные контакты.

Ускорению технического прогресса в СССР при Сталине способствовала и система оплаты труда рабочих и инженерно-технического персонала. Она учитывала меру трудового вклада каждого и ценность этот трудового вклада для всего общества, при этом поощрялся сложный, высококвалифицированный труд. Но это касалось не только ученых, инженеров, конструкторов новой техники. Те же рабочие, например, на своем предприятии могли получать по мере роста своей квалификации зарплату в 4–5 раз и более превышающую средний уровень. Существовавшая тогда многоразрядная тарифная система позволяла сделать это. Хрущев свернул ее, как плодящую «рабочую аристократию». А чем, спрашивается, плохо, что в нашей стране была такая «аристократия»? Ведь люди получали деньги за честный труд, за дело… Те, кто не стремился расти и трудился меньше, и получали, естественно, меньше. К тому же, директор предприятия из своих достаточно больших премиальных фондов мог поощрять тех, кто больше и лучше работал. Это было куда справедливей и полезней для общества, чем уравниловка, внедренная хрущевскими «новаторами». Люди утратили интерес к честному производительному труду, повсеместно распространился «пофигизм» — зачем честно «вкалывать», когда получишь не больше бездельника.

Сталинское руководство не скрывало различий в оплате труда, хотя они подчас были весьма существенными. Говорилось просто и прямо: да, получают намного больше, но потому, что больше дают обществу… А платить всем столько пока не можем. И все хорошо это понимали. Даже когда речь шла о руководстве. Сейчас в это трудно поверить, но в те годы подавляющее большинство населения с искренним уважением относилось к руководителям страны. Какого-либо ропота насчет их льгот и привилегий, «оторванности от народа» не было. Наверное, потому, что в отличие от последних десятилетий люди видели положительные результаты этого руководства.

При Хрущеве постепенно стала падать эффективность и такого важного направления ускорения технического прогресса и роста производительности труда, как социалистического соревнование. В 30-е годы оно начиналось как стахановское движение и сразу же получило активную поддержку руководства страны. Участникам стахановского движения снимался потолок заработной платы, предоставлялись другие льготы и привилегии, они становились новой, рабочей «знатью», — о них снимались фильмы, рассказывало радио, писали газеты, с ними регулярно встречались руководители страны, включая и Сталина, взявшего на себя своеобразное шефство над передовиками — участниками социалистического соревнования — стахановцами, а также изобретателями и рационализаторами производства. И он добился своего — стахановское движение приняло подлинно массовый характер, число рационализаторов росло на 70 % быстрее численности рабочих и служащих. А это позволяло существенно ускорять темпы технического обновления производства, повышать дисциплину и ответственность как самих рабочих, так и инженерно-технического персонала, что имело немаловажное значение перед лицом надвигавшихся на Советский Союз тяжелейших испытаний. Стахановское движение повысило производительность труда без каких-либо серьезных затрат со стороны государства минимум на 50 процентов. Его роль в подъеме советской экономики отметил даже Гитлер, заметивший на одной из своих застольных бесед, что стахановское движение сделало рабочую силу в СССР более дисциплинированной и ответственной, что сказалось и на качестве призывного контингента.

Об отношении Сталина к социалистическому соревнованию рассказал в своих воспоминаниях нарком земледелия СССР И.А. Бенедиктов:

«В конце 30-х годов, будучи наркомом земледелия СССР, я одновременно занимал пост председателя Главного выставочного комитета Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, располагавшейся тогда на территории нынешней ВДНХ. Сталин и другие члены Политбюро уделяли работе выставки большое внимание, считая ее главным центром распространения стахановского движения в области сельского хозяйства. Как-то во время осмотра экспонатов Сталин обратил внимание на то, что некоторые овощи, фрукты, а также зелень, доставленные на выставку с передовых хозяйств юга, имели, мягко говоря, не совсем товарный вид.