Л. Доброхотов - Горбачев - Ельцин: 1500 дней политического противостояния

Вопрос. Будет ли ваше Содружество походить на Европейское сообщество? Каковы будут его координационные структуры?..

Ответ. Действительно, наше Содружество напоминает Европейское сообщество и даже Британское содружество. Прошлогодние переговоры показывают, что мы могли бы продолжать обсуждение нового Союзного договора и в следующем году, но по-прежнему без успеха. В республиках очень силен страх перед центром. Пока единственной координационной структурой является объединенное командование стратегических сил. Когда договор о Содружестве будет подписан всеми, а я думаю, что его подпишут не менее десяти государств [234] 234 Договор о содружестве подписали 11 бывших союзных республик СССР. , а может быть и больше, мы соберемся для принятия окончательного решения о необходимых координационных структурах. Наш центр будет очень небольшим, сведенным до минимума. Самой грубой ошибкой Горбачева было стремление к созданию обширного и могущественного центрального правительства. Если бы была принята идея о конфедерации, а может быть, даже и о федерации [235] 235 Непонятно, почему речь идет о федерации, когда даже идея конфедерации, за которую на последнем этапе ратовал и М.С. Горбачев, была отвергнута. , то не исключено, что Союзный договор был бы уже давно подписан. Вместо этого мы потеряли массу полезного времени.

(…) Вопрос. Как родилась идея о создании Содружества?

Ответ. Впервые о ней заговорили в декабре прошлого года, когда советское правительство тормозило реформы. Тогда Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан направили своих представителей в Минск, чтобы изучить вопрос о создании Содружества. Горбачев воспрепятствовал этому плану, однако документы остались, и мы вновь рассмотрели их в Минске 8 декабря. Поэтому, чтобы заключить договор, нам потребовалось всего лишь полтора дня.

(…). Вопрос. А у кого будет находиться «черный чемоданчик» с управлением на случай атомного нападения?

Ответ. Не у Горбачева.

Вопрос. Может быть, у вас?

Ответ. Перейдем к следующему вопросу.

(…) Вопрос. А будет ли играть какую-нибудь роль в Содружестве Горбачев?

Ответ. Нет. Мы будем обращаться с ним достойно и с уважением, которого он заслуживает, однако, поскольку мы решили к концу декабря завершить переходную фазу в стране, то он тоже должен принять свое решение за этот срок.

Вопрос. Как вы оцениваете работу, проделанную Горбачевым? В чем он, по-вашему, ошибался?

Ответ. Я очень высоко оцениваю первую фазу его деятельности, в 1985–1986 гг., в начале перестройки. Он очень много сделал для демократии как во внутреннем, так и во внешнеполитическом плане. Может быть, если бы не было Горбачева, то это сделал бы кто-нибудь другой. И тем не менее важность его роли и работы очевидна. Однако, начиная с 1987 года, он совершил массу ошибок. Потерял время, не начал экономическую реформу, действовал полумерами. Но я не хочу плохо говорить о Горбачеве. Повторяю: я уважаю и ценю все то, что он сделал. Если он решит уйти в отставку, Россия возьмет на себя всю ответственность, гарантируя ему приличную пенсию и подобающее отношение.

Вопрос. Складывается впечатление, что, несмотря на хорошие «рабочие отношения», вы всегда недолюбливали друг друга в личном плане…

Ответ. В последние месяцы наши отношения были достаточно хорошими. Конечно, нас никогда не связывала дружба. Не могу сказать, что со мной всегда хорошо обращались с человеческой точки зрения, особенно в 1987 году. Однако после путча, когда Горбачев понял, что коммунизм и рыночная экономика не могут сосуществовать, наши отношения улучшились, стали более тесными. Если бы так было с самого начала, все было бы гораздо проще.

(…) На смену длительному и трудному историческому процессу формирования единой страны приходит процесс ее разъединения, расчленения. И он также не будет легким. Тут не должно быть никаких иллюзий. Очевидно, что общество еще не осознало, что это — поворот колоссального масштаба, затрагивающий основы жизни народов и граждан.

(…) Сейчас реальностью становится идея содружества независимых государств. И важно, жизненно важно, чтобы этот сложнейший процесс не усилил разрушительные тенденции, наметившиеся в обществе.

(…) Смысл соображений в том, чтобы очертить минимум положений, без которых содружество в современных условиях, как мне представляется, не сможет стать жизнеспособным…

Первое. Должно быть четко зафиксировано понимание содружества как многонационального образования при абсолютном равенстве не только самих государств, но и живущих в них национальностей, всех религий, традиций, обычаев, геополитического местонахождения.

Наиболее подходящим названием поэтому для содружества мне представляется: «Содружество европейских и азиатских государств» (СЕАГ).

Второе. Мало просто официально признать Декларацию прав человека и демократических свобод. При уникальной расселенности людей на огромных пространствах, где на протяжении веков перемешивались и пересекались судьбы миллионов семей, где десятки миллионов смешанных браков, проблема открытости границ и гражданства должна быть проработана особенно тщательно.

Уверен, что у всех, кто не заражен национализмом и сепаратизмом, а это сотни миллионов, неизбежно возникнет чувство утраты «большой Родины». А когда практически начнется процесс государственного, административного и прочего размежевания, определения условий гражданства, это затронет очень многих самым непосредственным образом — в быту, на производстве, в человеческих связях.

Поэтому, возможно, на какой-то довольно длительный период придется согласиться с нормой — «гражданин содружества» наряду с гражданством в соответствующем государстве…

Третье. Для стабильности содружества решающее значение имеет создание социально ориентированной рыночной экономики, беспрепятственное развитие и защита всех форм собственности.

(…) Я убежден: потребуются соответствующие структуры экономического взаимодействия в рамках содружества.

Четвертое. С полной ответственностью и знанием дела от носительно целостной системы военно-стратегической безопасности страны могу сказать, что малейшие попытки дезинтегрировать эту систему чреваты бедой международного масштаба.

(…) Договаривающиеся стороны могли бы определить безотлагательно структуры единого контроля и главнокомандования стратегическими силами, включая все основные военно-технические и научно-оборонные компоненты. Коллективное командование — это абсурд.