Л. Доброхотов - Горбачев - Ельцин: 1500 дней политического противостояния

— Так какова же подоплека?

— В средствах массовой информации все чаще и чаще звучат призывы к порядку, твердой руке, диктатуре, которая могла бы унять реформаторов и на неопределенное время снести «леса» перестройки. Это что — случайность? Уже было несколько попыток подвести страну к чрезвычайному положению. Хорошо, что депутаты оказались умнее тех, кто ставил этот вопрос на голосование. А если бы нет?! Поводы ищутся, и вот представьте себе, как отреагировали бы те же свердловчане или москвичи, если бы были убеждены, что покушение имело место.

Я рассчитываю на то, что люди, постепенно раздумывая и сопоставляя факты, поймут, в чем тут дело. И понимание такое приходит.

— И все же, Борис Николаевич, вы были сброшены с моста?

— Скажите, я могу рассчитывать на то, что люди сами во всем разберутся?

— Безусловно.

— Спасибо. Вот на это я и рассчитываю. А министру Бакатину я сказал, что я для себя сделал совершенно определенный вывод: никуда ходить и ездить один не буду…

Егор Яковлев. Борис Николаевич, какие, на ваш взгляд, наиболее характерные приметы приняла наша общественная жизнь из года минувшего?

Борис Ельцин. Все более возрастающее сопротивление консервативных сил — это прежде всего. И хотя очевидно, что придется расставаться с 6-й статьей Конституции, что надо идти на широкий фронт общественных движений, обладающих правами, равными с партией, вводить в практику рыночные отношения, консерваторы по-прежнему держатся за догматические положения марксизма-ленинизма, возлагают надежды на дисциплину с помощью жесткой руки…

(…) Егор Яковлев. На первом этапе перестройки всех объединяла очевидная мысль: дальше так жить нельзя. Но тогда снимались лишь верхние наслоения нашего былого, его внешний покров. А когда дело дошло до структур, когда приходится решать, а как надо жить, — тут началась поляризация.

Борис Ельцин. Согласен. На первом этапе (около двух лет) даже консервативная часть партийного аппарата не была чужда идеям демократизации, гласности, хотя, быть может, и не отдавала себе отчета, куда это приведет. Реформы воспринимались как новые декорации все на том же зеркале сцены. К тому же народ был воодушевлен, с людьми становилось легче работать. И аппарат пусть не форсировал новые процессы, но все-таки способствовал их продвижению. А дальше, когда встали вопросы демонополизации власти и экономики, пошла речь о рынке, привилегиях — все изменилось. Аппарат занял глухую оборону. Партия, потеряв первоначальную инициативу, стала отставать от настроения масс, от динамичных процессов в обществе. Жаль, что наша партия не нашла в себе мужества начать коренную перестройку в своем доме…

(…) Егор Яковлев. А в чем вы сами заинтересованы? В обновлении КПСС или в создании другой партии?

Борис Ельцин. На последнем Пленуме, где обсуждалось отделение части литовских коммунистов от КПСС, мое выступление в основном совпало с позицией Горбачева. К таким вопросам надо подходить с максимальной осторожностью, а не применять жесткие меры, как предлагали многие: «Давайте блокаду!», «Давайте КГБ», «Давайте исключать!», «Давайте запрещать!». А какой толк от этого? Отринем одних — уйдут другие. Я только за максимальную самостоятельность республиканских компартий, но в составе КПСС.

Что же касается вашего вопроса, то отвечу на него совершенно искренне. Партийная платформа к XXVIII съезду, которую уже в этом месяце должны положить нам на стол, многое покажет. Если это действительно серьезное обновление — тогда одно дело. И совсем другое, если это окажется очередной лакировкой: чуть-чуть изменим, чуть-чуть подправим, об этом скажем, а об этом умолчим, продолжая цепляться за монополию партии на власть. Тогда число тех, кто думает о создании другой партии, неминуемо возрастет. Много в нашей жизни было разных бед, но главная все-таки — это монополия партии на власть.

(…) Егор Яковлев…В последнее время заметен повышенный интерес к опыту западной социал-демократии. Что вы об этом думаете?

Борис Ельцин. Мне один умный человек сказал — и я с ним согласен: дело не в «измах» — социализм демократический, социализм гуманистический и социализм ли вообще. Дело в существе: в правах человека, в свободе выбора. Чтобы был человек защищен, жил действительно свободно, спокойно, в достатке и комфортно, в демократическом правовом государстве.

(…) Когда я сказал, что коммунизм для меня нечто заоблачное [82] 82 Б.Н. Ельцин ссылается на одно из своих высказываний, сделанных во время поездки в США летом 1989 г. , что я не готов о нем рассуждать, меня принялись критиковать. Но о каком коммунизме может идти сегодня речь? Пока не удается создать людям элементарные условия. Давайте дадим человеку возможность свободно работать на земле, позволим ему иметь свои акции, чтобы он знал, что завод частично и в его собственности. Неважно, как это будет называться. Почему я критикую нынешнюю программу правительства? Потому, что она положена на старые схемы, в ней не заложен механизм перехода на рыночную экономику, нет программы, понятной человеку. В экономике, как и в политике, ограничиваемся серией полумер, компромиссами, а они ведут в тупик.

Егор Яковлев. Критику по части полумер вы адресуете обычно Горбачеву, упрекая его в нерешительности. Но на все — свои причины. Мне, например, очевидно, что противоречия между консерваторами и радикалами настолько обострились, что они в своем ожесточенном противостоянии, по сути, заняли плацдарм центра. В таких условиях трудно работать на опережение.

Борис Ельцин. Нынешний состав Центрального Комитета чрезвычайно консервативен. Он формировался в те времена, когда задачи, которые надо решать сегодня, едва ли были различимы на черте горизонта. Все это так. Но тогда я тем более не могу понять Горбачева. Почему он не принял мою главную идею, с которой я выступал на XIX партийной конференции и на Пленуме ЦК: собрать, не откладывая, внеочередной XXVIII съезд, обсудить проблемы партии. И это был бы съезд Горбачева, съезд перестройки партии, на нем можно было бы провести самые прогрессивные идеи, решительно отодвинув консервативное крыло. Сейчас все усложнилось. Потерпев поражение на выборах, консерваторы консолидировались.

И все-таки я не могу разделить те разговоры, которые так широко сейчас ведутся в печати, в том числе и в «Московских новостях»: консерваторы-де серьезно угрожают Горбачеву. Порой мне представляется все это весьма' тонкой дипломатией: через угрозу консервативного отката добиться поддержки Горбачева широкими массами. Вот в чем вопрос. А не в том, что правые натурально загнали его в угол…