Евгений Тарле - Отечественная война 1812 г. Сборник документов и материалов

Не менее чем та часть восставшего народа, которая примкнула к армиям, в деле общей защиты полезна и другая его часть, остававшаяся в деревнях. Она ведет с французами более истребительную и, может быть, более устрашающую их войну, чем все те, которые стоят в рядах. Всюду, куда направляются французы, из-под земли вырастают вооруженные люди. Не знаю, равняется ли война, которую вели испанцы^ с войною, которую ведут русские. Как только французы приближаются к деревне, из нее уносится вся- находящаяся в ней движимая собственность. Женщин, детей и стариков отсылают подальше, остаются лишь люди способные обороняться. Решено, что неприятель должен вернуться на родину только сквозь развалины и пепел. Дома и все, что нельзя унести, предаются огню. Устроена общая охота в кустарниках, за плетнями, в лесах, в оврагах: за каждым деревом спрятан охотник. Нет пристанища появляющемуся французу, на свой ли страх добывает он пропитание, или отправляется за фуражом вместе с целым отрядом, и лишь немногие возвращаются из этих поисков. Для взятого в плен живым нет пощады: он будет убит; он, быть может, будет сожжен. Ненависть русских жестока. В некоторых деревнях в несколько недель были насыпаны могилы над сотней или двумя сотнями трупов, свидетельствующие о том, что французы здесь были. Их армия встречала везде только пустыню и пепел и оставляла за собой могилы. Она должна была отступать..

Русские помещики, имея под рукой гораздо более данных о душевных и умственных качествах своего народа, решительно не знали его. Они готовились к мятежу своих крестьян. Ослепленные удачами Наполеона, пораженные выгодами, которые представлялись народу, они ждали от него слишком мало; они слишком мало ждали от своего народа, не измерив всей глубины его добродушия. Немногие русские из высших кругов отдают справедливость русскому народу; их обычное воспитание и та жизнь, которую они ведут, лишают их возможности наблюдать его и судить о нем. Ныне они прежде всех других укоряют себя в том, что не знали его, и с чувством пересказывают о прекрасных чертах привязанности, проявленных им.

Дитя природы, этот народ столь же сильно ненавидит-как и любит. Его озлобление против французов не имеет предела, как не знает препятствий и его мужество при выражении этого чувства. Одного крестьянина принуждают служить во французской армии и на левой руке делают ему особый знак порохом. Он не может видеть сей руки, не дрожа от ужаса. Правой рукой он хватается за топор и. одним взмахом отрубает меченую руку. 20 окрестных мужиков, взятых с оружием в руках, приговорены в Москве к расстрелянию. Настал час казни. На большой площади сделаны все приготовления; поставлен взвод солдат. Чтобы привлечь к себе умы, Наполеон приготовил одну из тех театральных сцен, которая: должна прославить его милосердие. Его приверженцы подговаривают осужденных просить пощады: они будут помилованы. Первый осужденный, выслушав этот совет, не колеблется: он подымает взор к небу, кладет крестное знамение и устремляется вперед. Никто не просит предложенной пощады, каждый из. них крестится и умирает. Любовь к отечеству обнаруживается в самых разнообразных чертах, но только к России она геройская.

Р. А., 1902, № I, стр. 31–33, 36–37.

1812 г. сентября 4. — Донесение М. И. Кутузова Александру I из с. Жилина о причинах отхода армии за Москву.

После столь кровопролитного, хотя и победоносного с нашей стороны, от 26 августа, сражения должен я был оставить позицию при Бородине по причинам, о которых имел счастие доносить вашему и. в. После сражения того армия была весьма ослаблена; в таком положении приближались мы к Москве, имея ежедневно большие дела с авангардом неприятельским, и на сем недальном расстоянии не представлялось позиции, на которой мог бы я с надежностию принять неприятеля. Войска, с которыми надеялись мы соединиться, не могли еще притти; неприятель же пустил две новые колонны, одну по Боровской, а другую по Звенигородской дорогам, стараясь действовать на тыл мой от Москвы; а потому не мог я никак отважиться на баталию, которой невыгоды имели б последствием не только разрушение армии, но и кровопролитнейшую гибель и превращение в пепел самой Москвы. В таком крайне сомнительном положении, по совету с первенствующими нашими генералами, из которых некоторые были противного мнения, должен был я решиться попустить неприятеля взойти в Москву, из коей все сокровище, Арсенал и все почти имущества как казенные, так и частные вывезены и ни один почти житель в ней не остался. Осмеливаюсь всеподданнейше донести вам, всемилостивейший государь, что вступление не приятеля в Москву не есть еще покорение России. Напротив того, с армиею делаю я движение на Тульской дороге; сие приведет меня в состояние прикрыть пособия, в обильнейших наших губерниях заготовленные; всякое другое направление пресекло бы мне оные, равно и связь с армиями Тормасова и Чичагова. Хотя не отвергаю того, чтобы занятие столицы не было раною чувствительнейшею, но, не колеблясь между сим происшествием и теми событиями, могущими последовать в пользу нашу с сохранением армии, я принимаю теперь во операции со всеми силами линию, посредством которой, начиная с дорог Тульской и Калужской, партиями моими буду пресекать всю линию неприятельскую, растянутую от Смоленска до Москвы, и тем самым отвращать всякое пособие, которое бы неприятельская армия с тыла своего иметь могла, и, обратив на себя внимание неприятеля, надеюсь принудить его оставить Москву и переменить свою операционную линию. Ген. Винценгероде предписано от меня держаться самому на Тверской дороге, между тем по Ярославской — казачий полк для охранения жителей от набегов неприятельских партий. Теперь в недальнем расстоянии от Москвы, собрав мои войска, твердого ногою могу ожидать неприятеля, и пока армия вашего и. в. цела и движима известною храбростию и нашим усердием, дотоле еще возвратная потеря Москвы не есть потеря отечества. Впрочем ваше и. в. всемилостивейше соизволит согласиться, что последствия сии нераздельно связаны с потерею Смоленска.

Бумаги Щукина, ч. Г, сгр. 95–96.

1812 г. сентября 11. —Из донесения М. И. Кутузова Александру I из с. Красной Пахры о фланговом марше.

… Армия, находясь ныне на старой Калужской дороге и положением своим прикрывая Тулу, Калугу, Орел, удачно совершила то движение, которое всеподданнейше излагал в донесении моем от 6-го числа. Армия, делая фланговое движение на сию, при переправе чрез Москву-реку, для скрытности сего направления вводила неприятеля во всяком своем марше в недоумение, направляясь сама к известному пункту, маскировалась между тем фальшивыми движениями легких войск, делая демонстрации то к Коломне, то к Серпухову, за коими та неприятель большими партиями следовал. Арьергард, перешел реку Пахру, следовал и находится параллельно от армии к Москве в десяти верстах и с самого поворота от Колотиенской дороги не был тревожим неприятелем. Наприятель, потеряв из виду нашу армию, оставаясь в недоумении, посылает сильные отряды на разные пункты для открытия нас. 7-го числа ген.-м. Иловайский 2-й с частию казаков и Мариупольскими гусарами, узнав его у селения Знаменска, атаковал 4 его конные полка, взяв в плен за 200 человек, с полковником, 16 офицерами и 40 унтер-офицерами, много положил их на месте и разбил совершенно. Разъезды наши также приводят много дленных, так что вчерашний и сегодняшний день по 500.