Владимир Потемкин - Дипломатия в новейшее время (1919-1939 гг.)

Однако в течение всего 1926 г. греко-югославские отношения оставались слишком неустойчивыми, чтобы послужить исходной базой для системы гарантийных договоров на Балканах. К тому же система эта должна была бы включать и Болгарию. Но отношения Болгарии с другими балканскими государствами продолжали оставаться открыто враждебными.

С целью привлечь к «балканскому Локарно» Болгарию специальная комиссия Лиги наций под председательством англичанина Горация Рембольда разрешила один из территориальных споров между Болгарией и её соседями в пользу Болгарии. Греции было предложено пойти с болгарами на мировую. Но и это не улучшило положения на Балканах. Заключить общий балканский пакт на принципах Локарнского договора так и не удалось. Даже греко-югославский договор, который должен был стать его основой, в силу не вошёл. После длительных отсрочек греческий Парламент 25 августа 1927 г. единодушно отказался его ратифицировать.

Разброд в лагере Малой Антанты.Локарнские соглашения, продемонстрировавшие возросшую мощь Англии на европейском континенте, усилили колебания и разброд в лагере Малой Антанты.

Влияние Франции в странах Малой Антанты заметно уменьшалось, особенно по мере того, как стало возрастать экономическое и политическое проникновение Германии в эти страны. В сентябре 1926 г. Германия отправила делегацию немецких парламентариев-промышленников в Белград, Будапешт и Бухарест. Румыния рассчитывала получить от Германии заём для стабилизации падавшей леи. Поэтому румынская пресса открыла кампанию за сближение с Германией.

Связи между отдельными членами Малой Антанты — Чехословакией, Югославией и Румынией — значительно ослабли. Малая Антанта как целое оказалась не в состоянии выступить солидарно даже во время скандального процесса о печатании фальшивых денежных знаков в Венгрии. Как сообщил Леон Блюм е своей речи от 3 марта 1926 г. в Палате депутатов выяснилось, что венгерское правительство было осведомлено о выпуске фальшивых банкнот, которые предназначались, по показанию подсудимых, на военные расходы, запрещённые Трианонским договором. Было много улик, говоривших об участии в этом деле венгерского правительства во главе с графом Бетленом. Однако суд отверг это обвинение. В своём приговоре он признал, что фальшивомонетчики руководствовались «патриотическими соображениями и не имели корыстных целей». Результаты венгерского процесса были встречены в Чехословакии с негодованием. Чехословацкая дипломатия предложила Белграду и Бухаресту совместные действия против Венгрии. Венгерский вопрос обсуждался на совещании Малой Антанты в Темишоаре 10 февраля 1926 г. Однако никаких решений принято не было. В коммюнике для прессы было только подчёркнуто «твёрдое намерение Малой Антанты продолжать в духе солидарности и сердечности дело умиротворения в интересах государств Малой Антанты».

Что касается венгерского дела о денежных фальшивках, то в нём активность проявляла лишь одна Чехословакия. Совместно с Францией правительство Чехословакии поставило вопрос о венгерских фальшивомонетчиках в Лиге наций. Но здесь этот вопрос рассмотрен был в самой общей форме и затем передан финансовому комитету, где и был похоронен. Члены Малой Антанты не поддержали Чехословакию и в Лиге наций. Югославия начала с Венгрией переговоры о сближении и предоставила ей свои порты. Румыния держалась пассивной позиции.

В это время в печати и дипломатических кругах стал на очередь вопрос о гарантировании границ государств Малой Антанты.

Вопрос о ратификации Бессарабского протокола.Переговоры о гарантийном пакте начались прежде всего между Румынией и Польшей. Последняя, хотя и не состояла членом Малой Антанты, но активно поддерживала в ней антисоветские элементы. В 1926 г. был возобновлён польско-румынский военный союз, заключённый 3 марта 1921 г. и имевший в виду совместное выступление обоих государств в случае войны против Советской России. Из всех членов Малой Антанты Румыния занимала наиболее враждебную антисоветскую позицию. Румыны знали, что Советский Союз и когда не примирится с предательским захватом ими Бесарабии

Советское правительство не только не признавало этого захвата, но и решительно отклоняло всякие предложения компромисса по бессарабскому вопросу.

Юридической основой для овладения Бессарабией Румыния считала протокол, подписанный в 1920 г. в Париже представителями Антанты. Но Бессарабский протокол был ратифицирован пока только Англией и Францией. Япония и Италия медлили с этим делом. Что касается правительства СССР, за единой которого совершались эти «ратификации», то оно отнюдь не намерено было признавать за такими актами законную силу.

Румынская дипломатия находилась в вечном страхе за свои границы. Поэтому она просила Францию о их гарантировании. Французское правительство соглашалось заключить с Румынией гарантийный договор, но в вопросе о Бессарабском протоколе Франция обещала лишь свою дипломатическую помощь, чтобы склонить Японию к его скорейшей ратификации.

Почти два месяца тянулись бесплодные дипломатические переговоры. Потеряв надежду на Францию, румынский премьер Авереску выехал в Лондон для консультации с Чемберленом. Одновременно Румыния вступила в переговоры и с Италией. Муссолини обещал Румынии заём; однако взамен он потребовал уступки Плоештской нефтяной зоны итальянской фирме т предоставления Италии преимущественных прав на вывоз нефти из Румынии. Узнав о переговорах Румынии с Италией, французское правительство встрепенулось. В Париже решено было ускорить соглашение с румынским правительством. В конце концов 10 июня 1926 г. французский министр иностранных дел Бриан и румынский посланник в Париже Диаманди подписали франко-румынский договор. Румынская дипломатия поздравляла себя с успехом. Однако она отнюдь не считала, что теперь можно пренебречь соглашением с Италией. Переговоры Муссолини продолжались. 16 сентября 1926 г, они завершись подписанием итало-румынского договора, официально признавшего Бессарабию за Румынией.

Французское правительство было обеспокоено двойной игрой своего румынского союзника. Вдобавок оно сознавало, что Советстский Союз не может отнестись безразлично к новому франко-румынскому договору, Французская пресса спешила заверить, что новый договор не должен нанести ущерб франко-советским отношениям. «Этот договор не должен вызывать никаих опасений даже в Москве, — заявила газета «Temps», — где всегда склонны подозрительно относиться к Румынии из-за Бесарабии, которую советское правительство не желает закреплять за Румынией».

Французский посол в Москве Эрбетт и сам Бриан в беседах и интервью по поводу Румынии старались успокоить общественное мнение Франции и заверить СССР в полной лойяльности французского правительства. Бриан заявил, что он лишь выполнял обязательства, давно принятые Пуанкаре в отношении Румынии. При этом он будто бы значительно ограничил их объём. Узнав, что Румыния готова подписать договор с Италией, французское правительство не могло не поспешить с таким же соглашением. Бриан, не стесняясь сетовал на «бестактность Авереску»: ведя переговоры с Францией, он одновременно готовил соглашение и с Муссолини.