Владимир Потемкин - Дипломатия в новейшее время (1919-1939 гг.)

9 ноября 1931 г. товарищ министра иностранных дел Японии Нагаи сообщил через советского поверенного в делах, что японской армии дан приказ никакого ущерба КВЖД причинять. Японские войска, — добавил Нагаи, — восстановив порядок, не более как через 4–5 дней уйдут на юг из Цицикара.

Однако факты противоречили мнимо миролюбивым заверениям японского правительства. Оккупация Манчжурии сопровождалась антисоветской мобилизацией белых эмигрантов в Манчжурии, переброской на Советский Дальний Восток кулацких и шпионско-бандитских элементов корейской национальности.

Бывший атаман Семёнов собирал новые банды для нападения на Монгольскую Народную Республику. Японская разведка готовила кадры так называемой «российской фашистской партии» во главе с шпионом-диверсантом Родзиевским.

Заняв Харбин, японцы организовали там особые курсы подготовки шпионов специально для посылки в СССР. Курсы выпускали «шофёров», «радистов» и т. п. Курсанты добивались советского подданства и права въезда в СССР, пытаясь устроиться там на военных и промышленных предприятиях, на транспорте и электростанциях с целью вредительства и диверсий.

Антисоветские действия Японии имели целью приобрести союзников среди реакционных кругов Европы и Америки и под предлогом борьбы с большевизмом в Китае беспрепятственно осуществить свои агрессивные планы в Китае.

Агрессия Японии в Китае и позиция держав.10 декабря 1931 г., как указано выше, Совет Лиги наций принял резолюцию о создании комиссии из представителей США, Англии, Франции, Италии и Германии, которая должна была на месте обследовать причины и характер японо-китайского конфликта. Во главе комиссии был поставлен англичанин Литтон.

Правительство минсейто в Токио подало в отставку. 13 декабря образовался новый кабинет военной партии сейюкай. 3 января 1932 г. японские войска заняли Цзиньчжоу, завершив оккупацию Манчжурии.

Отставка кабинета минсейто и назначение сейюкаевского правительства были только конституционной формой фашистского переворота в Японии. Установление диктатуры реакционной военщины, действовавшей по директивам японских магнатов тяжёлой индустрии, сопровождалось волной политического террора в Японии.

Наступление Японии в Манчжурии не вызывало отпора Европы и США. Финансово-промышленный кризис продолжался. Разгорелась валютная война. Торговые обороты сокращались. Банкротства приобретали массовый характер. Безработица всё возрастала.

Япония преодолевала трудности кризиса легче, чем ее соперники. Принятая ею с начала кризиса политика инфляции и бросового экспорта помогала японским товарам лучше других находить сбыт на обнищавшем мировом рынке. Военная промышленность поглощала резервы безработных.

Японская дипломатия рассчитывала, что при разногласиях Англии и США применение даже экономических санкций к Японии окажется невозможным.

Между США и Англией не было единства в отношении Японии. 5 января 1932 г. Стимсон конфиденциально обсудил с английским послом проект общей ноты Японии по поводу нарушения ею политики «открытых дверей» в Китае.

После этого, 7 января 1932 г., Стимсон обратился к Японии и Китаю с. идентичными нотами, в которых излагалась позиция США в манчжурском вопросе.

«США не намерены, — гласила нота, — признавать положение, договор или соглашение, стоящие в противоречии с условиями и обязательствами Парижского договора от 27 августа 1928 г., который подписан как Китаем и Японией, так и США ».

Ссылка на пакт Келлога — Бриана имела целью приобщить к так называемой «доктрине Гувера — Стимсона», сводившейся к непризнанию каких бы то ни было разделов Китая, все страны, подписавшие Парижский договор 1928 г.

Но оказалось, что Англия не поддержала США.

11 января 1932 г. английское правительство опубликовало коммюнике, которое было воспринято всей мировой печатью и прежде всего японским правительством как дипломатический отпор Соединённым штатам.

Коммюнике гласило: «Правительство его величества поддерживает для международной торговли в Манчжурии политику «открытых дверей», гарантированную договором девяти держав в Вашингтоне. Со времени недавних событий в Манчжурии японские представители в Совете Лиги наций в Женеве заявили 13 октября, что Япония является в Манчжурии чемпионом принципа равных возможностей и «открытых дверей» для экономической активности всех наций. Далее 28 октября японский премьер заявил, что Япония примыкает к политике «открытых дверей» и приветствует сотрудничество в торгово-промышленной жизни Манчжурии. Ввиду этих заявлений правительство его величества не сочло необходимым адресовать официальную ноту японскому правительству, подобную ноте американского правительства, а японскому послу в Лондоне было предложено получить от своего правительства подтверждение этих заверений».

Комментируя это решение британского правительства, газета «Times» в передовой статье того же дня прямо высказывалась за поддержку японского правительства. Газета заявляла, Япония не может считаться с Китаем, который даже не представляет собой «целостного государства».

«Нам кажется также, — заявляла газета, — что защита административной целостности Китая отнюдь не является ближайшей задачей нашего Министерства иностранных дел, пока эта целостность не превратится в нечто большее, чем идеал… Эта целостность не существовала в 1922 г., не существует она и сегодня. Со времени подписания договора девяти держав не было ни одного случая, когда бы центральное правительство Китая проявило действительную административную власть над обширными и разнообразными районами его громадной территории».

22 марта 1932 г. министр иностранных дел Саймон разъяснил в Палате общин, что в отношении Японии правительство Великобритании может действовать только дружелюбно-примирительными методами. Стимсон оценивал эти методы как «победу Сити над Даунингстритом», т. е. торжество материальных выгод Англии над её политическими интересами на Дальнем Востоке.

На самом деле то была победа реакционных элементов консервативной партии в правительстве, в Парламенте и в дипломатии.

В глазах этих деятелей Япония выступала на Дальнем Востоке как чемпион борьбы против «русского коммунизма» и «китайского национализма». Именно это и обеспечивало японской агрессии на Дальнем Востоке поддержку со стороны английских реакционеров.

Несколько позже, 27 февраля 1933 г., Остин Чемберлен, характеризуя свою позицию в манчжурском вопросе в 1931 г., откровенно заявлял в Парламенте: «Когда началась смута в Манчжурии, обстоятельства были неясны ввиду продолжительной и серьёзной провокации, которую Япония терпела со стороны Китая. Мои симпатии были всецело на стороне Японии».