Алексей Гудзь-Марков - Домонгольская Русь в летописных сводах V-XIII вв.

К Изяславу II подошла помощь от дяди Вячеслава Владимировича из Владимира-Волынского. Великий князь отступил к Переяславлю и там узнал от гонцов, что его младший брат Ростислав идет от Смоленска и уже сжег Любеч («Любець»).

Изяслав II встретился с Ростиславом у Черной могилы. Князья решили идти в верховья Сулы навстречу Ольговичам. Как только о том стало известно в лагере Святослава Ольговича, большая часть половцев ночью ушла в степь. Святослав с оставшимися союзниками пошел на «Глебль к Черниговоу» (Глебль располагался между верховьями Сулы и Черниговом).

Изяслав II, узнав о происходящем в стане противника, сел думать с дружиной и братом, куда двигаться. Черные клобуки (тюрки, севшие в XII в. в поросье и служившие Киеву) посоветовали идти к Всеволожу (город, лежащий между Черниговом и Глеблем) «перекы» (наперекор) неприятелю. Однако Ольговичи предусмотрительно обошли Всеволож стороной. Изяслав II и Ростислав подошли к Всеволожу и взяли город на щит.

Когда в ближайших к Всеволожу городах «Оунеже, Белавежа, Бохмачь» стало известно о случившемся, население этих городов и многих иных побежало полем к Чернигову. Но уйти от дружины Мстиславовичей в чистом поле было непросто. Брошенные города занялись зловещим заревом.

Жители Глебля, узнав о судьбе соседей, заперли ворота и принялись с утра до вечера отбивать приступы воинов великого князя. Город устоял, а Мономашевичи пошли в Киев.

Ростислав должен был вернуться в Смоленск. Прощаясь, Изяслав II наказал Ростиславу стоять на севере против Долгорукого. Сам великий князь обещал управиться с Ольговичами и Давыдовичами.

Когда мороз заковал льдом реки, Ольговичи и Давыдовичи послали дружину с половцами на Днепр «воевать» город Брагин. Видимо, это была месть за сожженный Любеч. А Глеб Юрьевич занял Городец Остерский, некогда принадлежавший его отцу.

Изяслав II, узнав о том, просил Глеба приехать в Киев. Глеб, напротив, послушав боярина Жирослава, поехал к Переяславлю, уверовав, что горожане тому будут рады. В Переяславле сидел Мстислав II Изяславович. Когда его дружинники вошли в палаты, князь лежал. Ему сказали: «Не лежи княже. Глебъ ти пришелъ на тя».

Глеб подступиться к Переяславлю не решился. Мстислав II, выехав из ворот, погнался за гостями и настиг Глеба у Носова, на реке Роуде (быть может, совр. Носовка к юго-западу от г. Нежина). Глеб, потеряв несколько дружинников, успел скрыться в Городце Остерском.

Зимой Изяслав II подступил к устью реки Остер. Помощи из Чернигова Глеб не получил. Великий князь простоял под Городцем три дня, пока Глеб не выехал из ворот и не поклонился Изяславу II.

Когда Изяслав II вернулся в Киев, Глеб послал к Владимиру Изяславовичу сказать, что целовал крест к великому князю поневоле.

В 1148 г. князья продолжили выяснение отношений. В марте, в пору, когда еще глубок снег и крепок лед на реках, Изяслав II собрал полки с правобережья среднего Днепра, из Волыни, привел помощь из Венгрии, призвал берендеев и выехал из Киева на восток к Чернигову.

Ольговичи и Давыдовичи, заперевшись по городам, не смели дать Изяславу II сражение. Стали воины великого князя «воевать» Северские земли «и до Боловоса».

Поняв, что из Чернигова никто не выйдет, Изяслав II решил идти к «Любчю» (Любечу) «идеже их есть вся жизнь». Переход от Чернигова до Любеча занял пять дней.

Тем временем черниговские князья приободрились, собрались с силой, дождались половцев и рязанских родственников и также подошли к Любечу. Тут черниговские князья «заложились» рекой (притоком Днепра) и начали перестрелку с силами Изяслава II.

Весна входила в права. Ночью шел дождь, а наутро Изяслав II с тревогой обнаружил, что лед на Днепре «казится». Великий князь был мудр и опытен и в сражениях, и в жизни и в тот же день обратил внимание воинов, что Днепр за их спинами «располиваеть».

Стоило Изяславу II с полками перейти на правый берег, как наутро Днепр «роушися». Начался весенний ледоход, и льдины, со страшным треском ломая друг друга и наползая одна на другую, устремились к югу, к порогам. Долины рек наполнились вешней водой. Дороги стали труднопроходимы, превратившись в месиво из глины и кусков смерзшегося пористого, ноздреватого снега. Приехав в Киев и сев в тереме у очага, Изяслав II поблагодарил Бога за благополучный исход дела, ибо «бе ледъ лихъ», и отправил гонца в Смоленск к брату Ростиславу с рассказом о зимних делах.

Венгры, охотно ходившие на Русь, но часто терпевшие урон, и на этот раз потеряли нескольких воинов, провалившихся под лед на озере, видимо, бывшем старицей Днепра. Вернувшись на родину, венгры едва сожалели о походе. Кто-то вез с Руси наложницу, кто-то гривны, а кто-то целую голову и был рад.

Ольговичи и Давыдовичи были напуганы и раздосадованы событиями весны 1148 г. Отправили послов к Юрию, коря суздальского князя за то, что не подал помощи, а угрожал Ростиславу Смоленскому.

Глеб Юрьевич выехал из ворот Городца Остерского и пустился вскачь к Переяславлю да едва ушел от Мстислава II Изяславовича. Когда ворота Городца Остерского закрылись за Глебом, князь понял, что многих из своей дружины увидеть уже не доведется. Скоро Глеб и сам бежал в Чернигов.

По возвращении послов из Суздаля Давыдовичи и Ольговичи, поняв, что помощи от Долгорукого не будет, стали слать послов в Киев. Скоро Изяслав II услышал такие речи: «Миръ стоить до рати, а рать до мира… оже есмы оустали на рать».

Дело было и в том, что весна звала крестьян в поле пахать, боронить, сеять. Война истощала не только крестьянские дворы и амбары, но и княжеские усадьбы. Словом, было время — воевали, и делали то на Руси по преимуществу зимой, а пришло время «оуладили».

Изяслав II снесся с Ростиславом, прося совета, и из Смоленска пришел ответ: «Оумирися».

Вскоре из Киева выехало духовенство, и в Чернигове Ольговичи и Давыдовичи целовали к великому князю крест, обещая «ворожбоу про Игоря отложити. а Роускоу земли блюсти, и быти всимъ за одинъ брать».

Лето 1148 г. прошло мирно, урожай собрали, и осенью, в пору, когда на полях желтели стога, а лес подернулся многокрасьем отживавшей листвы, у Городца Остерского съехались Изяслав II и два Давыдовича — Владимир и Изяслав. Скоро в окружении великого князя появился старший сын Долгорукого Ростислав Юрьевич. Этот князь пожаловался Изяславу II (а были они двоюродными братьями), что отец не дал ему волости в Суздальской земле. Не знаю, подумал ли тогда Изяслав И, что его гость мог лукавить, но дал приехавшему города «Божьскыи. Межибжие. Котелницю. и ина два городы».

Сидя за столом в Городце Остерском, Изяслав II напомнил Давыдовичам о крестном целовании и объявил, что зимой выходит в поход на Долгорукого. Суздальский князь обижал Новгород, отнял у города дани «и на поутех имъ пакости деять». А пути новгородцев нередко пролегали по верхней Волге, и тут уж Суздаль не давал проходу.