Алексей Гудзь-Марков - Домонгольская Русь в летописных сводах V-XIII вв.

В 1190 г. в Белгороде похоронили епископа Максима, и Рюрик Ростиславович посадил епископом своего духовного отца — игумена св. Михаила «Андреяна Выдобычиского».

А из Суздальской земли в Киев приехали послы от Всеволода Юрьевича просить митрополита Никифора назначить епископом Залесской земли духовника князя Иоана. 23 января 1190 г. в Киеве Иоан был посвящен в епископы. А 25 февраля Иоан уже служил в Ростове Великом.

Сам Всеволод Юрьевич в это время находился там же, в Ростове «в полюдьи» (Лаврентьевская летопись — 1190 г.). Видно, русские князья XII в. не чуждались обычаев русских князей X в. и сами подобно киевскому Игорю каждую зиму, если не находились в военном походе, выходили в полюдье.

Впрочем, Русь Северо-Восточная в XII в. своими объемами едва уступала Руси Южной Киевской IX–XI вв. Только земли ее были севернее, лесистее и климат суровее. Власть же в ней в XII в. была в одних руках. На уделы земля не дробилась, и мощь Владимирской Руси мало-помалу сравнялась с мощью Руси Киевской, а позже и превзошла ее.

Но уже в XIII в. дети Всеволода Юрьевича стали дробить Северо-Восточную Русь на отдельные княжества, и их земли стали переживать то же, что и Киевская Русь в XII в., — усобицы и наведение степняков на противников.

Но мы забежали вперед. 10 марта 1190 г. Всеволод Юрьевич выехал из Ростова в Суздаль. И 13 (или 17) марта князь приехал во Владимир-на-Клязьме. Это были вехи зимнего полюдья Всеволода. Ибо 20 февраля 1190 г. у Всеволода родился сын, в крещении нареченный Федором, и «тогда сущю князю великому в Переяславли в полюдьи» (Лаврентьевская летопись — 1190 г.).

Маршрут зимнего полюдья Всеволода Юрьевича получается таков: 23 января 1190 г. — Ростов Великий; 20 февраля — Переяславль Залесский; 10 марта (уже 1191 г.) — вновь Ростов Великий; 13 (или 17) марта, проехав Суздаль, Всеволод вернулся во Владимир-на-Клязьме. А вскоре должны были начать вскрываться реки.

Но вернемся к делам Западной Руси. В 1190 г. они приняли весьма интересный оборот.

Бела III поставил для своего пленника Владимира Ярославовича шатер на вершине башни. С «веже каменое» и осматривал красоты Центральной Европы Владимир, утешаемый попадьей и двумя сыновьями.

Но то был сын Осмомысла, русский князь Ярославович. В одну из ночей Владимир изрезал шатер, свил «оужище» и «свесися» с башни, да не один, а с поповной и детьми. Среди сторожей у Владимира было двое «во приязнь». Эти люди довели князя до Германии.

Когда Генрих VI узнал, что попавший к его двору русский есть не кто иной, как «сестричичь» Всеволода Юрьевича, он принял Владимира с величайшей лаской и честью.

Скоро германский король отправил Владимира к Казимиру Польскому, веля довести князя до Галиции. Владимир Ярославович, стремясь оправдать подобное обхождение, посулил при германском дворе давать церкви (латинской) две тысячи гривен серебра «до года».

Казимир приставил к гостю своего мужа «Миклая» и отправил их в Галич.

Стоит ли говорить, что галичане, заслышав, что Владимир Ярославович близко, тотчас выгнали Андрея Венгерского и с радостью распахнули ворота пусть и перед беспутным, зато своим князем.

Сев в Галиче, Владимир Ярославович стал слать в далекий Владимир-на-Клязьме, моля «оуеви» своею Всеволода Юрьевича помочь удержать волость.

Это была попытка возобновить старый союз Галиции и Суздаля эпохи Долгорукого. Всеволод перспективы подобного союза оценил положительно и разослал послов ко всем русским князьям и даже к «королеви в Ляхы», дабы те целовали крест на том, чтобы не искать галицкого стола под Владимиром. И никто не посмел преступить крестное целование.

А в Киеве в 1190 г. Святослав Всеволодович оценил своего внука Давида Ольговича с «Игоревною» (уж не с дочерью ли Игоря Святославовича Северского?).

В первой половине 1190 г. половцы не посмели вторгаться на Русь и охотно примирились со Святославом Всеволодовичем и с Рюриком Ростиславовичем. И поехали те могучие князья, в относительном согласии правившие Южной Русью, в ладьях к устью «Тесмени». Там князья охотились и пировали и «тако наглоумистася» вернулись по своим теремам.

Осенью 1190 г. Святослав Всеволодович велел схватить князя торков «Кондоувдыя» по своей на него «обиде». За что Святослав обиделся на торка, неизвестно.

За «Кондоувдыя» вступился Рюрик Ростиславович. Это тем более понятно, что Торческ, столица поросья, находился в его ведении. Может быть, князь торков и попал в опалу к Святославу, что не ходил в его воле, а больше слушал Рюрика.

Святослав не мог не считаться со сватом Рюриком и «Кондоувдыя» отпустил. А князь торков, «не стерпя сорома», поехал не на Рось, а к половцам в степь.

Вскоре «Кондоувдыя» с радостью встречали у половецкого хана «Тоглыеви». Тюрки быстро нашли общий язык, и мысли их потекли в одном направлении. Стали думать, как отомстить Святославу Всеволодовичу.

А Святослава в Киеве не было. Он уехал за Днепр на встречу с братией своей — Ольговичами. Уехал из Белгорода в Овруч и Рюрик Ростиславович. И остался в городе Торческе лишь Ростислав Рюрикович.

Ипатьевская летопись повествует, что Кондоувдый с половцами осенью 1190 г. сжег острог города «Чюрнаевъ» и взял там двух жен и челядь. Правда, неясно, чьи были жены и челядь (уж не наложницы ли Святослава Всеволодовича?). После того половцы «Легоша по Висемь». А как отдохнули кони, кочевники поехали к «Боровомоу» и, узнав, что в Торческе сидит Ростислав Рюрикович, отступили в степь.

А отношения Ростиславовичей и Ольговичей стремительно охлаждались. Но, к счастью для Южной Руси, дело окончилось миром, и Святослав Всеволодович поцеловал крест к Ростиславовичам «на всей ихъ воле».

Зимой Ростислав Рюрикович со своими «мужами» и черными клобуками поехал изъездом до «Протолчии» вниз по Днепру и в «лоузе» Днепра (на луговине) захватил множество половецкого скота и полона. С тем князь стал отступать на Рось.

Половцы перешли Днепр вброд и в трех днях пути от Днепра на «Ивле» настигли Ростислава Рюриковича. Половцев вели «Колдечи, Кобанъ, Оуроусовича оба, и Бегъбарсъ Акочаевичь четвероже». Приехал к орде со своим полком и «Ярополкъ Томзаковичь». Судя по имени этого хана, знать Руси и половецкой верхушки смешивалась. Особенно тесно родством с половцами были связаны Ольговичи.

Увидев вознесшиеся в небо стяги Ростислава Рюриковича, половцы оторопели. Этого князя никто в степи не ждал. Шестьсот их воинов черные клобуки схватили, а остальных посекли. За хана Кобана взяли «искупъ».

Вернувшись в Торческ, Ростислав Рюрикович засобирался к отцу в Овруч. А Рюрик Ростиславович сидел в Пинске у тещи и был поглощен организацией похода на Литву. Там же, в Пинске, справляли свадьбу Ярополка Юрьевича (правнука Святополка II).