Коллектив авторов - По следам древних культур

Арфистка и её спутницы приоткрывают нам дверь и в наиболее труднодоступный исследователю мир древнего искусства — в мир музыки. Мы знаем ту роль, которую в позднем средневековье и в новое время играла классическая хорезмийская музыкальная школа в истории музыкальной культуры народов Средней Азии. И изящный образ арфистки с «ассирийским» инструментом в руках — новое звено в прослеживаемой нами выше цепи связей древнехорезмийской цивилизации у её истоков с перед неазиатским миром и, вместе с тем, драгоценный памятник предистории высокой музыкальной культуры позднейшего, средневекового и современного Хорезма

Многочисленные памятники Хорезма, изученные нами во время многолетних раскопок, как в зеркале отразили историю далекого прошлого этой таинственной и почти забытой страны. Новые находки каждый раз дополняли отрывочные сведения древних историков, случайно дошедшие до нас и прежде так мало говорившие нам, а сейчас вдруг ставшие понятными и достоверными, когда перед нами оказались материальные доказательства.

Мы словно увидели и пору зарождения феодализма, и суровую борьбу народов Средней Азии за свою свободу и независимость, и жесточе набеги воинственных соседей, стремящихся овладеть богатой и цветущей страной.

«Так было до царя Африга, и был он один из этой династии. И заслужил он дурную славу, как заслужил ее у персов Ездеджерд (Ездегерд I, 399–420 годы).

И построил (Африг) свой замок внутри Ал-Фнра в 660 году после Александра (Македонского). И ведут летоисчисление or него (Африга) и потомков его. И был Ал-Фир крепостью близ города Хорезма с построенными из глины и сырцового кирпича тремя стенами, одна внутри другой, следуя друг за другом по высоте, и превосходил все их замок царей, так же как Гумдан в Иемене, когда был резиденцией Тоббов… И был Ал-Фир виден с расстояния десяти миль и более».

Так излагает ал-Бируни обстоятельства, сопровождавшие установление третьей по счету и последней домусульманской хорезмийской эры.

За этим сжатым текстом чувствуется дыхание больших общественных событий, сделавших принятие хорезмийцами новой эры отнюдь не случайным актом.

Установление новой династии, врезавшийся в народную память образ жестокого царя-деспота, создание им грандиозного укрепленного замка, стоявшего грозным символом власти афригидов вплоть до их падения, — все это нельзя не рассматривать, как звенья одной цепи.

На Хорезмийских монетах сохранился портрет Африга. Перед нами хищный профиль горбоносого человека с остроконечной жидкой бородой, с напряжённым взглядом крупных выпуклых глаз. Двойная линия бус охватывает его шею. Полусферическая тиара, покрытая чешуей бляшек и с назатыльником, украшенная полумесяцем на лбу, увенчивает голову даря. На реверсе — традиционный всадник с тамгой позади него, следы греческой надписи сверху и хорезмийская надпись под ногами коня, гласящая «царь Африг».

В окрестностях Шаббаза — городка, возникшего в позднем средневековье на месте дофеодальной столицы Хорезма, — до сих пор стоят развалины грандиозной позднеантичной крепости, известной в народе под названием Пиль-Кала. Этот замок относится к эпохе Африга и высится до наших дней как единственный памятник афригидской столицы, имя которой он носит до сих пор.

Время Африга — время большого исторического перелома. И сейчас, пожалуй, мы можем вскрыть сущность этого перелома, скрытую за скупыми словами ал-Бируни,

Начиная с IV века, мы действительно наблюдаем всё более и более быстрое развитие процессов, приведших к резкому изменению всего хозяйства, общественного устройства, быта и политической жизни Хорезма. И наиболее ярко это изменение отражено в возникновении совершенно нового типа поселений и жилищ, основной формой которого становится, р. полном соответствии с рассказом Бируни, замок.

На смену неукрепленных поселений III века, широко раскинутых под защитой могучих крепостей, воздвигнутых и содержащихся государством, приходит сильно укрепленная, лежащая изолированно среди орлей усадьба земледельца — миниатюрный замок. И над этими крестьянскими «замками» гордо возвышаются грозные укрепления замков аристократии. Античные крепости, замыкающие оазис, со стороны пустыни приходят в упадок.

Вот Тешик-Кала — одна из больших усадеб этой эпохи. Она рисует нам быт крупного представителя хорезмийской аристократии. Эффектная декорировка внешних стек массивными полуколоннами, соединёнными наверху перспективными арочками, богатая отделка внутренних помещений, в частности фризы из сырой глины, украшавшие верхнюю часть комнат жилой башни, — всё говорит о том, что перед нами жилище семьи представителей могущественных хорезмийских землевладельцев, дехкан. Наоборот, маленькие «замки» свидетельствуют о заурядном быте обычной крестьянской семьи. Но эта крестьянская семья имела свой «замок»: жилую башню с бойницами, мощные оборонительные стены, и планировка такого крестьянского «замка» в сущности ничем принципиально не отличалась, кроме размеров и богатства отделки, от аристократической усадьбы.

Перед нами, несомненно, ещё не крепостное крестьянство, а такой общественный слой земледельцев, которому аристократия не противостояла еще как класс-антагонист. Каждый владелец маленького замка — также своеобразный «дехкан», и не случайно в настоящее время это слово означает «крестьянин», в то время как раньше оно обозначало представителя аристократии, иногда было титулом царей.

Весь культурный ландшафт вокруг этих усадеб носит мрачный и суровый характер. Перед нами страна укреплённых замков, за глиняными стенами которых обитатели всегда готовы были отразить нападение неприятеля. Перед нами ландшафт, говорящий о бурной эпохе непрерывных войн, о людях, живших в постоянном страхе перед нападением врага, в неизменной готовности оборонять с оружием в руках свою жизнь и имущество.

Феодализм ещё не восторжествовал, но признаки его наступления чувствуются всюду. Грозные замки аристократии запирают головы ответвлёний крупных каналов, командуя над усадьбами крестьян. Самая укреплённость последних явно свидетельствует не только о постоянной угрозе внешнего нападения. Крестьянин вынужден отстаивать свою свободу от гораздо более серьезной угрозы со стороны хозяев больших замков, И действительно, как только на страницах источников появляются сведения о внутренней жизни Хорезма, мы попадаем в самую гущу жестокой и кровавой гражданской войны, завершаемой арабской интервенцией. Еще резче, чем в деревне, новые исторические условия проявляются в жизни города.

Города приходят в упадок. Топрак-Кала с запустевшим замком-дворцом доживает, самое большее, до VI века.