Александр Климов - Сельва

Александр КЛИМОВ

СЕЛЬВА

Фантастическая повесть

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Арвин Най

Капрал Пихра

Буфи Илм

Лен Брас

Келин Квинн

Вако

Лен Брас

Буфи Илм

Келин Квинн

Лен Брас

Келин Квинн

Вако

Буфи Илм

Арвин Най

Келин Квинн

Буфи Илм

Вако

Келин Квинн

Капрал Пихра

Арвин Най

Лен Брас

Арвин Най

Капрал Пихра

Буфи Илм

Капрал Пихра

Арвин Най

Капрал Пихра

Арвин Най

Буфи Илм

Капрал Пихра

Арвин Най

Капрал Пихра

Арвин Най

________________________________________________________________

Арвин Най

Скорпион ухватил клешней голенище сапога, лениво взмахнул колючкой и нараспев произнес:

- Вечерним сумеркам приятен чайной розы аромат. Здравствуйте! Почешите мне за ушами.

По дубленой коже сапога побежала янтарная маслянистая капелька яда.

Скорпион крупный, размером с кошку или комнатную собачонку. Под бурым просвечивающим панцирем угадывается бьющаяся спираль мозга. А может, это и не мозг вовсе, а что-нибудь другое. Например, желудок. Просто охотники и лесорубы так решили: спираль - мозг, и баста! А ученых на Ферре нет. Какой дурак сюда по доброй воле сунется?

- Восход встречает нас косою смерти острой, - ноет скорпион и снова тычет в голенище загнутым острым жалом. - Почешите мне за ушами!

Никаких ушей у него, конечно, нет. Как говорит и зачем - тоже не понятно. Но хорош! За такого красавца перекупщики отвалят монет десять, а то и двенадцать. На Эсте они в большой моде. Дамочки от них без ума: "Ах! Посмотри, дорогая! Это говорящий скорпион с Ферры! Муж купил его за бешеные деньги, но я не жалею. Он очень милый. Мы зовем его Пуппи!.."

Десять монет, конечно, жалко, но ничего не поделаешь. Не тащить же его с собой.

Достаю тесак и рассекаю скорпиона пополам. Хвост падает в траву и начинает дергаться, стреляя фонтанчиками яда. Клешня еще долго волочится за сапогом, пока идущий сзади капрал не наступает на нее.

Поляна заканчивается, и мы вновь углубляемся в джунгли. Сельва, как всегда, встречает безмолвием, влажным удушливым мраком и огромными стаями летающих клещей. Пиявки тысячами вылезают из трясин и черных пузырящихся луж.

Откуда-то из болот разносится жуткий протяжный вой. Я останавливаюсь, и капрал, налетев на меня, бьет в спину дулом огнемета. Но мне не больно. Мне страшно. Так страшно, что начинает кружиться голова. Ужас - мой вечный спутник. А может - друг? Наверное, только благодаря ему я еще и жив. Странно... Он не дает мне погибнуть и в то же время душит меня, как живая лиана - медленно, но неотвратимо.

В поселке меня называют счастливчиком, железным парнем, и никто не догадывается, что я пропитан страхом, как губка водой.

Никому не признался бы в этом, но себя обманывать глупо. И так кругом слишком много лжи.

Опять этот вой! Что там, в дымящейся трясине? Что-то новое? Родившееся вчера или секунду назад?

Надо идти, но ноги мои деревенеют. Руки мертвой хваткой сжимают теплую и влажную сталь автомата. Я ощущаю опасность кожей, каждым волоском, и чувство это настолько велико, что хочется бросить все: экспедицию, деньги и даже бессмертие - и бежать, бежать! Забиться в дупло, зарыться в землю... Но и это не поможет.

Кто-то хлопает меня по плечу. Это капрал.

- Что остановился, герой? - шипит он мне в лицо. Его глаза - желтые, с красными прожилками оказываются прямо против моих. - Испугался, проводник? Струсил?

Страх уже отпустил. Разворачиваюсь и бью Пихру под ложечку. Бью спокойно, равнодушно, но достаточно сильно.

Капрал, как куль с трухой, валится в хлюпающую грязь. Лицо его синеет, рот судорожно открывается и закрывается.

Между нами, словно из-под земли, вырастает ботаник. В огромном кулачище зажат тесак.

- Тихо, вы, петухи! - кричит он. Шея багровеет, раздувается, налезает на воротник. - Нашли, где счеты сводить!

Лаборантка Келин Квинн опускается на землю. Она устала, и ей на все наплевать. Биолог словно проснулся. Он ничего не понимает и лишь трет носовым платком стекляшки очков. Лохматый узкоглазый Вако улыбается и ковыряет в ухе. Он всегда улыбается, когда назревает драка.

- Арвин! - сипит ботаник, как прохудившаяся покрышка. - Брось свои штучки, а то пожалеешь! Пока я начальник экспедиции...

Я ухмыляюсь и отворачиваюсь.

Куда они без меня? Без Арвина Ная они - покойники! Сельва шутить не любит. Молиться на мой страх должны!

Капрал поднимается. В груди у него что-то булькает и клокочет. Глаза побелели от злости.

Нет, лично против него я ничего не имею. Мне нет дела до Пихры, как и до всего экспедиционного корпуса. А что взбучку получил - сам виноват: нечего угадывать то, в чем человек может признаться лишь самому себе. Да и то не всегда.

- Ну ничего, это тебе зачтется, - хрипит Пихра.

Врет! Пока мы в сельве, он меня и пальцем не тронет!

Сзади раздается уханье и повизгивание. Трудно поверить, но это смех! Вако веселится, тыча пальцем в заляпанное грязью лицо капрала. Он слабоумный, и у него свои понятия о юморе.

Келин начинает плакать. Голова ее дергается, плечи трясутся.

Сумасшедший дом.

И вдруг из болот снова доносится тот жуткий вой. Стена кустарника колышется, взметая облака желтой цветочной пыльцы.

Капрал Пихра

Стена кустарника колышется, взметая облака желтой цветочной пыльцы.

Стараюсь не дышать, но она, как живая, заползает в легкие, режет глаза. У носильщика горлом идет кровь.

Мне тоже не легче. Кажется, что в грудной клетке поселился еж, и он ворочается, ворочается, пытаясь найти путь на свободу.

Но ничего! Скоро все будет по-другому! Дерево вылечит мои больные легкие. Оно одно может помочь мне. И тогда - прощай, Ферра, мир гниющего леса и желтой ядовитой пыльцы. Я увижу моих малышей! И Марцию... Ведь они ждут меня. Пусть кто-нибудь посмеет сказать, что нет!

А из болота опять доносится рев. Кустарник уже не шевелится, но нам все равно чудится, что в нем прячется что-то большое и темное.

Най опять окаменел. Жаль, что с ним нельзя расправиться прямо сейчас. Без его нюха нам не выпутаться. Но он еще свое получит; дай только до Дерева добраться!

Вако - слабоумный, в сапогах и рваной куртке на голое тело, тоже слышит рев и сразу перестает смеяться, как будто в рот ему забили пробку. В поселке кланялся мне в пояс, а тут надо же, осмелел! Смеется! Не иначе, поддержку ботаника чует.

Ну что ж. И это припомним.

А Най все стоит в параличе. Хорош проводник: с места не сдвинешь. Правда, везучий он, ничего не скажешь. Столько лет в сельве - и до сих пор жив! Но негодяй, конечно, как и все кругом.

- Ну что, идем? - спрашиваю, ни к кому в отдельности не обращаясь. Или так и будем до ночи стоять?

Проводник молчит, к чему-то прислушивается, а все смотрят ему в рот, словно оттуда того и гляди выскочит золотая монета.