Олег Грейгъ - Тайна за 107 печатями, или Наша разведка против масонов

План, разработанный Троцким по проведению революции в Германии, станет классическим.

Впоследствии он будет усовершенствован и доведен практически до идеальности.

Именно этот план по смене собственника страны будет применяться в странах Восточной Европы, в Африке, в Латинской Америке на протяжении всего существования советской власти на территории бывшей Российской империи.

Сталин долго молча курил, никак не реагируя на сказанное и не задавая вопросов, затем совершенно неожиданно предложил:

— Скажите, а у вас здесь есть чай? Хочу пить.

Забрежнев обладал талантом всегда все предусмотреть; за короткое время налаживания отношений с генсеком партии он изучил многие его привычки. Чай здесь был, причем прекрасно заварен и именно грузинский, как любил Сталин. К столу не забыли подать и лимоны.

Сталин, отпив, поблагодарил и улыбнулся в усы:

— Может, вы знаете все, что я люблю?

— Хотелось бы, Иосиф Виссарионович. Но сейчас главным мне кажется другое: у нас в Германии создан мощный аппарат резидентур. Как вы понимаете, с нами самым тесным образом сотрудничает бывшей шеф Имперской разведки граф Канкрин. К сожалению, нам пришлось подчиниться воле Троцкого и создать у Ордена и Группы иллюзию уничтожения всех родственников Николая Романова и самого императора.

Забрежнев на мгновение замолчал, испытующе посмотрев на собеседника.

— Вам ведь известно, что все великие князья и члены их семей уничтожены… Однако благодаря графу Канкрину нам удалось наладить связь и установить доверительные отношения с матерью Николая II. Мы получили ее согласие на то, что если будет спасена жизнь ее сыну, она никогда и ни при каких обстоятельствах не проговорится о том, что он жив, и о том, что Троцкий уничтожил всех остальных Романовых… Повторяю, все это с целью создания иллюзии для Ордена, что Николая II больше нет в живых… За истекшее время мать Николая II неоднократно встречалась с ним на Кавказе. С Запада ее приезд обеспечивает граф Канкрин, а здесь — я и начальник охраны Николая II полковник Ремизов. Троцкий, естественно, об этих свиданиях не знает.

На какой-то момент Забрежневу показалось, что Сталин не слушает его и думает о чем-то своем.

Он еще не изучил генсека и не знал, как реагирует собеседник на сказанное им. А Сталин тем временем деловито спросил:

— Хорошо. На кого вы полагаете опереться в германском вопросе? Есть ли у вас там нужный немец? И если есть, я бы хотел бы с ним встретиться.

— У нас имеется несколько кандидатур на пост лидера революции…

— Никакой революции! Это Троцкому нужны эти кровавые войны, а нашей партии такое безобразие ни к чему. Вы посмотрите, что они делают: создали пост генсека, меня утвердили на этом посту и тут же реформировали ЧК в ГПУ, возложив на него разведку, но его руководство осуществляет массовые расстрелы всех граждан России, повсюду «тройки», повсюду беспредел… И мне говорят, что члены коллегии ГПУ являются номенклатурой ЦК нашей партии! Возможно ли так работать, я спрашиваю?!

Задав этот вопрос скорее себе, а не Забрежневу, Сталин вдруг поразил собеседника отсутствием в его речи гортанного говора с сильным кавказским акцентом, произнеся на чистом русском языке:

— Я вас приглашу, товарищ Забрежнев. И откладывать это надолго не буду. Идите.

Но Сталину не пришлось вызывать к себе Забрежнева. Не прошло и суток, как тот сам напросился на прием к Генсеку. Сталин принял его на редкость радушно, что не часто было в начале его деятельности на этом государственном посту. Прежде чем приступить к делам, он пригласил гостя попить чаю. За столом и начался их разговор, который во многом повлиял на формирование дальнейших поступков вождя.

— Вот вы мне дали список «Пирамиды» и приложение к нему. Меня многие заинтересовали. Особенно люди зрелые, с опытом. Но меня удивило, что в ваших списках находятся три человека — Голованов, Пономарев и Маленков. Слишком уж они молодые. Голованов и Маленков родились в тысяча девятьсот четвертом году, а Пономарев и того на год моложе. Что с такими юнцами можно делать?

Сталин не столько спрашивал, сколько рассуждал и, сделав паузу, внимательно посмотрел в глаза своему гостю. Владимир Георгиевич выдержал паузу.

— Это то, что я и хотел бы сегодня осветить. Когда вы ознакомитесь с материалами, которые я вам принес, вы убедитесь, что находящиеся в списке молодые люди нам как раз необходимы.

Забрежнев вынул из портфеля папку с документами, аккуратно положил ее перед Сталиным, и тот, раскрыв, начал не спеша читать.

Александр Евгеньевич Голованов , родился 25.7 (ст. ст.) 1904 года; из древнего русского рода, его родословная тянется ко времени Рюрика. Наиболее известным в его роду человеком был ближайший сподвижник Петра Великого Федор Алексеевич Головин, который после смерти Лефорта стал адмиралом, а в 1699 году стал первым в России кавалером только что учрежденного ордена Святого Андрея Первозванного.

Известно, что во времена Николая I один из Головиных отправил двух своих недорослей для дальнейшего обучения в шляхетский корпус в Санкт-Петербург. По зачислению оба были представлены по сложившейся традиции государю императору, который и обратил внимание на братьев. Император любезно спросил: «Кто такие?» Один юноша, Иван, запнулся, растерявшись, а другой, Кирилл, бойко ответствовал: «Головины мы, ваше императорское величество, и происходим из рода верного сподвижника вашего прародителя Петра I». Император потрепал его двумя пальцами по щеке и в задумчивости бросил: «Эк-ка, какие вы Головановы!» Те попытались возразить, но государь уже резко развернулся и пошел вдоль строя в сопровождении начальника корпуса. Который после отъезда Николая I вызвал братьев и распорядился: «Повелением государя императора помазанника Божьего Николая I Павловича отныне вы — Головановы Кирилл и Иван. Так и быть всему роду. Воля государева, а значит, Всевышнего».

По окончании корпуса Иван женился, долгое время состоял на службе в одном из имперских управлений в северной столице. Ни братья, ни дети их особых чинов, званий и заслуг не достигли. Правда, один из внуков Ивана по окончании учебы в Санкт-Петербургском университете был в составе промышленной комиссии направлен в качестве советника для работы в третью русскую столицу — Нижний Новгород. Его командировка затянулась, и он успел приглянуться овдовевшей княгине Трубецкой, в девичестве графине Апраксиной. Девица Евдокия Апраксина происходила из рода знаменитого при Петре Великом первого генерал-адмирала графа Федора Апраксина. Когда ей было 16, она вышла замуж за старого князя С. С. Трубецкого, предок которого Ю. Трубецкой также был одним из сподвижников Петра Великого. Когда Евдокия вышла замуж, ее мужу было более 60 лет. Через четыре года он скончался, а еще через 1,5 года сюда, в Нижний Новгород, прибыл правнук Ивана Голованова Никита Голованов. Вскоре он женился на молодой вдове.