Флетчер Прэтт - Битвы, изменившие историю

Наконец они отворились, и в императорскую ложу вошел человек, уже облаченный в инсигнии. Это был Юстин, командир экскубиторов и один из руководителей партии «синих». Все, кроме «зеленых», встретили его приветственными криками, и выбор был сделан. То обстоятельство, что великий казначей вручил ему средства на поддержку Феокрита (эти средства, видимо, были употреблены с пользой, но не по назначению), не отменило результата выборов.

Юстин был старым солдатом, македонским крестьянином латинского происхождения, он не умел читать и без чужой помощи не мог даже написать собственное имя, но это ни о чем не говорит. Когда много лет назад Юстин прибыл в Константинополь в поисках богатства, он, не имея детей, привез с собой юного племянника Юстиниана и позаботился о том, чтобы мальчик получил образование, которое дядя упустил. Учение не прошло для мальчика даром; взрослея, Юстиниан проявлял удивительное внимание к мельчайшим деталям и способность увидеть всю картину в целом; кроме того, дар самообладания, приветливость и исключительную трудоспособность. Никто не видел его спящим; в любое время суток его можно было застать за писанием или беседой. Поскольку в обстановке, сложившейся к тому времени, ему неизбежно приходилось вести интриги, то можно сделать предположение, что он в большой степени приложил руку к избранию Юстина императором.

Это случилось в 518 году, когда Юстиниану было около тридцати шести лет; по существу, он сам правил империей, пока старый Юстин по трафарету подписывал официальные документы и, если была необходимость, появлялся на публике. Через девять лет, когда здоровье старика сильно пошатнулось, он сделал Юстиниана своим соправителем и спустя четыре месяца тихо скончался. Вопроса о наследнике не возникло.

Юстиниан вел политику, направленную против монофизитов. Он не прибегал к насилию, которое зачастую бывало аргументом в религиозных диспутах тех времен, но монофизитские монастыри постепенно закрывались, а вместо монофизитских епископов назначались другие. Юстиниан полностью примирился с римской церковью на таких условиях, которые не оставляли сомнений в его приверженности православию, а имя еретика Анастасия было стерто из императорских хроник. Но процесс шел исподволь, малозаметными шажками; монофизитская схизма слишком укоренилась на большей части Сирии, Палестины и Египта для решительных мер, которые могли бы спровоцировать гражданскую войну. К тому же его жена была монофизиткой.

В 526 году, за год до того, как Юстиниан официально стал императором, персы пошли войной на Византию. Их армии значительно превышали силы, которые мог выставить на восточных границах Рим, а протяженная пограничная линия была настолько не защищена, что в любой момент можно было ожидать жестокого набега. Командовать войсками в Персоармении Юстиниан послал двух молодых человек: дальнего родственника по имени Ситта и никому не известного командира из императорской гвардии Велизария.

Это назначение со всей очевидностью продемонстрировало феноменальное качество нового императора: его способность судить о людях. Велизарий происходил из фракийских крестьян, не имел ни влияния, ни большого боевого опыта, ни богатства; но он обладал выдающимся талантом. Чтобы упрочить свое положение, ему понадобилось принять участие в двух военных кампаниях; затем в грандиозном сражении при Дарасе он разбил войско персов в два раза больше собственного, и победу принесло ему не только умелое руководство, но и вдохновенная тактика. После этого он занялся реорганизацией армии.

К тому времени она ничем не походила на римскую армию, которая билась при Беневенте. Последний легион был уничтожен в Адрианополе за полтора века до того. Даже если Велизарий пожелал бы возродить пешие войска легионеров, он не мог не понимать, что на обучение солдат ему не хватит времени. Война продолжалась; полководцу нужны были солдаты, готовые вступить в бой на следующий день, а на подготовку сильной пехоты ушли бы годы. Больше того, после Адрианополя традиция была утеряна; пехотинцы византийской армии были немногим лучше маркитантов или ополченцев. Из них могли бы выйти добрые солдаты для обороны на неподвижных позициях и неплохие лучники, но неспособные противостоять уверенной кавалерийской атаке, да и за флангами приходилось приглядывать. Ударной силой византийской армии (как и всех остальных в то время) была конница, составленная из различных родов.

В нее входили, во-первых, федераты, набранные частично из варварских племен, частично из византийских граждан. Они составляли основную часть имперской регулярной армии (если не считать дворцовой стражи — экскубиторов); они отлично проявляли себя на поле боя, но их всегда не хватало; вербовка производилась под конкретную военную кампанию, поэтому состав армии постоянно менялся, не давая кадрам командиров возможность проявить себя и выдвинуться.

Во-вторых, букелларии, их тоже было не очень много; они имели самую разную подготовку и снаряжение, чем ведали их начальники. И наконец, «союзники», варварские племена во главе с вождями. Лучшими и самыми многочисленными во времена Велизария были гунны, превосходные всадники и люди, которых оклеветали. Еще следует упомянуть контингент герулов, имевших репутацию великолепных бойцов, и легкую конницу сарацин.

Отряды варваров были почти так же многочисленны, как византийские войска, а главной их проблемой был вспыльчивый характер. Гунны поголовно считали себя героями и никогда не соглашались отступить, даже чтобы заманить неприятеля в ловушку. Герулы непременно желали сами выбирать позицию в боевом построении, а сарацины часто отправлялись по домам в разгар военной кампании, решив, что добыча того не стоит.

Таким образом, армия, унаследованная Велизарием, не могла похвастаться таким прочным и надежным орудием, как фаланга; ее структура командования была такова, что военачальнику нередко приходилось подчинять стратегию и тактику странностям «союзников», а не поступать так, как он сам считает нужным. Однако именно с этой бесформенной массой Велизарий встретил у Дараса однородную персидскую армию и вышел победителем в битве, где полегло 8 тысяч врагов. Она стала единственным сражением за несколько сотен лет, в котором можно говорить о достойной упоминания тактике. Мысль о том, что воин может совершать маневры, дерясь за двоих, показалась современникам Велизария такой необычной, что он сразу заработал себе славу. После этого к нему начали прислушиваться.

Для реорганизации византийской армии он взял за основу концепцию букеллариев, личных телохранителей больших вельмож. Поскольку Велизарий занимал пост главнокомандующего, ему полагалось больше букеллариев, чем другим, и он набрал из них войско внушительного размера. Вскоре после Дараса оно насчитывало уже полторы тысячи, что в то время было немало. Их набирали отовсюду: у гуннов, готов, римлян, герулов; от федератов их отличало стандартное вооружение, состоявшее из доспехов, копья, меча, мощного лука. Они проходили специальную подготовку по применению оружия. Это была настоящая профессиональная армия в полном смысле слова, и никому, кроме Велизария, ее воины не приносили присягу на верность. Он называл их своим комитатом [4] По-латыни — comitatus (сопровождающий), термин, передающий групповую солидарность рядовых и вождя как первого в обществе равных друг другу товарищей, не исключающий иерархии. . Но не только из-за комитата армия Велизария была так хороша; дело в том, что, имея такую сердцевину, он мог сочетать в армии все рода войск, как это сделал Филипп Македонский, который сумел бы извлечь пользу даже из выродившейся пехоты. А если приказы отдавал человек, у которого под началом было полторы тысячи умелых воинов, им подчинились бы даже «союзники».