Флетчер Прэтт - Битвы, изменившие историю

Но результаты были куда масштабнее. После победы центральная часть Испании попала под власть кастильского королевства, и стало возможным объединение полуострова. До той поры Испания была не более чем географическим названием, такой же раздробленной, как средневековая Италия или Германия, в отличие от централизованных Англии, Дании, Польши или даже Франции. Битва вложила в руки кастильских королей истоки всех крупнейших рек и контроль над дорогами, проложенными вдоль водных путей. Испания оставалась разделенной в течение еще 250 лет, но ее объединение стало неизбежным с получением контроля над путями сообщения. В Лас-Навас-де-Толоса был заложен фундамент будущего союза, а не завоевания. Оказалось, что господство в Испании невозможно без владения бассейном центральных рек, испанские королевства способны действовать сообща ради одной цели, если целью был крестовый поход.

Хотя центробежные силы остались, преувеличить их роль трудно; стоит вспомнить слова одного из кастильских королей, произнесенные им в ответ на просьбу участвовать в защите Иерусалима: «Мы уже внесли свою долю, потому что здесь мы всегда в крестовом походе». Именно в таком духе, с уверенностью, что испанским королевствам суждены великие свершения, если они возьмутся за дело вместе, как было в Лас-Навас-де-Толоса, сразу после изгнания мавров состоялось завоевание Америки.

Они встретились на мосту Монтеро, где река Обе пробивается сквозь нагорья Бургундии и вливается в Сену. Великий герцог с горсткой вассалов выступил вперед и преклонил колена у ног дофина Карла, показывая тем самым, что их распрям настал конец и отныне они вместе будут бороться против англичан. Как только герцог Жан склонил голову, вперед шагнул Таннги Дюшатель, приближенный дофина. Прежде чем кто-то успел вымолвить слово, он обрушил алебарду на шею герцога. Кровь хлынула рекой, раздались крики; кто-то из французов вонзил меч в живот другого бургундца, остальную свиту герцога взяли в плен и заковали в цепи.

Это произошло 19 сентября 1419 года и положило начало беспорядкам, которые раздирали Францию в течение следующих тридцати лет. Нельзя сказать, что французскому королевству не хватало напастей до убийства на мосту Монтеро. Армии короля Англии Генриха V тяжело навалились на страну; разгромив французских рыцарей при Азенкуре, англичане захватили почти всю Нормандию. Король Франции Карл VI регулярно страдал приступами летнего умопомешательства; королева Изабелла была известна своим распутством и развлекалась тем, что в лицо называла дофина, своего сына, незаконнорожденным. При Жане Бесстрашном Бургундия, ставшая мощным государством, простиравшимся от Альпийских гор до Северного моря, была достойным соперником Франции, и в момент повествования бургундцы владели королем, королевой и Парижем.

Дофин Карл, конечно, имел право претендовать и претендовал на регентство как глава нации. Но это был безвольный слюнтяй и хитрый сластолюбец, окруженный кликой графов Арманьяков, обладавших всеми качествами опытных головорезов. Они разоряли казну дофина, лишая денежного довольствия его гвардию, и так дурно пользовались своей властью, что парижане сами выгнали их из города и впустили бургундцев. И так было повсюду. Когда Генрих Английский осадил Руан, французы храбро защищались, но после того, как город был вынужден сдаться, едва ли кто из рыцарей и дворян, питавших глубочайшее отвращение к партии короля, отказался принести присягу захватчику — высокомерному чужаку, но способному обеспечить порядок и сравнительно честно вести дела.

Высокомерие чужака могло бы показать Франции путь к спасению. Генрих, развязавший войну, тайно уведомил герцога Жана Бургундского о том, что согласен на руку принцессы Екатерины и Нормандию в качестве приданого. Но после Азенкура он поднял планку и заявил, что вдобавок желает получить Анжу и сюзеренитет над Бретанью. В этот момент на сцену впервые выходит Таннги Дюшатель. При средневековом дворе тайна не могла долго оставаться тайной, и дофин со своим окружением получил полные сведения о требованиях Генриха. Дюшатель отправился к герцогу Жану с предложением: если он возьмется за правое дело изгнания англичан, то встанет во главе королевского совета.

Эта была ловушка, которая привела герцога на мост Монтеро. Дофин Карл и его приверженцы Арманьяки ни на минуту не собирались ударить с бургундцами по рукам и самым явным образом показали это. Возникает справедливый вопрос, полностью ли они отдавали отчет в своих действиях, ибо у Жана Бесстрашного был сын по имени Филипп двадцати трех лет от роду (что в 1419 году считалось зрелым возрастом), доказавший свое умение в гражданских и военных делах. Ответ, вероятно, заключается в том, что Карл никогда не жил своим умом, а его любимцы Арманьяки думали только о том, как отомстить за выступление парижан против их партии, и не ломали себе голову над последствиями.

А последствием стало то, что Филипп созвал бургундцев и их сторонников в Аррасе. Предметом обсуждения была месть дофину за предательское убийство. Съезд постановил заключить мир с Генрихом Английским на любых условиях, чтобы объединенными силами сразиться с негодяем Карлом. Выдвигая условия, Генрих еще выше взвинтил свою цену: он потребовал, кроме принцессы Екатерины, назначить его регентом при полубезумном короле и признать наследственное право на французский трон, для чего следовало изгнать дофина, которого его мать называла бастардом. Бургундия приняла условия, и ее альянс с Англией упрочился женитьбой Джона, герцога Бедфордского и брата Генриха, на сестре Филиппа — Анне. В случае перехода корон Англии и Франции в одни руки договор предусматривал исключительно личную унию с сохранением обеими нациями своих законов и обычаев, формирование национальных правительств из собственных граждан и передачу парижскому парламенту властных полномочий во Франции при верховной власти короля.

Заключив это соглашение, англичане и бургундцы взялись за покорение Франции. Успех сопутствовал им, поскольку на их стороне был законный король Франции и Париж находился во власти бургундцев. Остатки оппозиции больше молчали, чем возвышали голос; больше бездействовали, чем действовали, а действия проявлялись в неповиновении городов, что превратило войну в серию осадных операций. Но летом 1422 года Генрих, прозванный во Франции Завоевателем, заразился свойственной завоевателям болезнью — переутомлением, которая доконала его в несколько недель. В октябре безумного Карла постигла та же участь, и младенец нескольких месяцев от роду был провозглашен королем Англии Генрихом VI и королем Франции Генрихом II.