Валерио Боргезе - Боргезе. Черный князь людей-торпед

В рапортах командиров частей из зон, контролируемых немцами, можно найти повторяющиеся записи следующего содержания: «Провинция практически находится в руках патриотов»; «Для победы над бандами партизан сил, выделенных для этой цели, явно недостаточно» и т. п.

Хотя Боргезе, благодаря своему престижу, своему характеру, своей гордости и особенно желанию действовать независимо от всех, доставлял много беспокойства фашистскому руководству Сало и немецким властям, в нем, совершенно очевидно, нуждались и те и другие. Его дивизию «Сан-Марко», уже готовую к действиям, ждали с надеждой.

Как только дивизия прибывает в Италию, немецкое командование в первую очередь направляет один ее батальон, «Брабариго», на южный фронт в помощь 175-й дивизии вермахта. Затем, один за другим, ее остальные батальоны: «Фульмине», «Саджиттарио», «Валанга», «Сан-Джорджио», «Лупо», «Фреччия», получают боевое крещение в сражениях с «внутренним врагом» — партизанами.

Против них Боргезе действует безжалостно. Он знает, что перед ним тот самый противник, с которым с 1919 года воюют его товарищи и он сам от Милана до Турина, а во время испанской войны — от Гвадалахары до Барселоны.

В тылу «Черная дивизия» Валерио Боргезе при поддержке немецких частей маршала Кессельринга начала крупную «операцию по очистке» прифронтовых территорий от партизан, которые, в эйфории приближающейся победы, раскрылись. Яростные бои, как с одной стороны, так и с другой, стали предтечей кровавого сведения счетов после освобождения.

Воспользовавшись этой неожиданной отсрочкой, Муссолини в согласии с Паволини, Грациани и Боргезе решает подготовить отход республиканцев в Альпы.

13 ноября 1944 года генерал Александер обращается с воззванием к партизанам Верхней Италии. Сообщив, что раньше весны они не должны ждать нового наступления союзников и что рассчитывать на доставку оружия самолетами также не следует, британский генерал заявил, что им необходимо сделать следующее:

Прекратить повсеместно активные действия.

Ждать новых инструкций. Приказ: держать оборону. «Это обращение, — пишет Макс Галло, — являлось почти приказом о демобилизации итальянских партизан. В чисто военном плане эти меры могли быть оправданы, они не намного ускоряли драму партизанского движения, уже понесшего серьезные потери от действий немецких войск и фашистов.

Командование корпуса волонтеров свободы, которые это понимали, не приняли в расчет заявление Александера. Руководители разных партий, представленных в Комитете национального освобождения, выступили с призывом, в котором марксистская фразеология присутствовала в каждом слове:

«Итальянцы. Мобилизуем сознательную волю народа против выжидательной тактики».

В то же время партизанские отряды отошли на север вдоль швейцарской границы, где они надеялись найти убежище в случае ухудшения обстановки.

Боргезе почти так же оценивал ситуацию, как и его «личные враги». Он переносит свой штаб в Валь д'Аосте, объяснив свое решение следующим образом:

— Те, кто воюет против нас в этих горах, люди мужественные, — говорил он, — но политики-предатели, которые ими руководят, не обладают этим качеством. Они в первую очередь стараются спасти свою собственную жизнь, чтобы в случае победы захватить власть и пользоваться ею. Для них в этом положении есть один выход: бегство в Швейцарию через границу. Там мы и будем их ждать.

Не все разделяли это его мнение, и особенно со стороны германских властей. Такое ведение войны не укладывалось в их образ мышления. Немцев больше заботило взятие заложников и слепое репрессирование, часто бесполезное с военной точки зрения, чем эффективная борьба с целью разрушить материальный и человеческий потенциал хитрого противника, прекрасно использующего рельеф местности.

Снова проявился в этих обстоятельствах «случай Боргезе». Принц, все время упорно считавший себя самостоятельным, во многих случаях не стал выполнять немецкие приказы, считая их «неприемлемыми и глупыми».

Муссолини, казалось, совсем не беспокоило такое положение, которое сильно не нравилось немцам. Он готовит к 16 сентября 1944 года в Милане свое первое публичное выступление после возвращения из Германии в сентябре 1943 года. Кроме необходимости появиться, наконец, лично перед массами, он еще и хотел усилить свои позиции в глазах немцев, и непослушание Боргезе только было ему на руку. Он делал вид, что не видит телеграмм, которые одну за другой присылали ему офицеры СС из Турина. В одной из них прямо и ясно говорилось:

«Командир Боргезе ведет независимые боевые действия, не обращая внимания на планы немецкого командования в провинции Аосте, создавая таким образом серию проблем. Принц Боргезе пытается закрепить за собой участок фронта у самой швейцарской границы без всякой связи с немецкими и итальянскими войсками. Здесь в Аосте мы просим вас предпринять все необходимое для того, чтобы не оставалось никаких сомнений в подчинении Боргезе итальянской Социальной республике».

Боргезе, благодаря своим независимым и индивидуальным действиям, стал подозрительным субъектом в глазах всех, и на этот раз немецкое командование потребовало от Муссолини, чтобы тот заставил своего «последнего кондотьера» ясно определить позицию и объяснить смысл своих действий. Но они слишком многого от него хотели. Дуче, конечно, и из тактических соображений, но в основном из-за атмосферы интриг и неразберихи, царившей в его окружении, никак не реагировал. Он чувствовал себя бессильным.

Генерал Вольф пожаловался на такое положение в письме Мартину Борману. 1 октября пришел ответ от Гиммлера:

«Я получил от М.Бормана сведения о масонских интригах в вооруженных силах итальянской фашистской Республики. Я думаю, что вы в курсе в общих чертах, но не имея уверенности, я хочу вам послать документ. Что касается принца Боргезе, о котором вы мне уже говорили, мы сейчас должны быть крайне осторожны».

Таким образом, не было принято никаких конкретных решений, и Боргезе, прекрасно осведомленный о намерениях и действиях как одних, так и других, продолжал свою войну «во имя чести и знамени».

«Ничто более не имело для меня значения в тот момент, — вспоминал он. — Фашисты-республиканцы, немцы, и т. п. — все равно. Их переживания меня мало занимали. Волею случая оказавшиеся в одной лодке, мы сражались рядом, каждый своим оружием, соответственно своему темпераменту и своим методам».

События быстро развивались. 1 января 1945 года в Милане партизаны внезапно появились в кинотеатрах перед 19-часовым сеансом. Сеансы должны были начинаться в это время, чтобы закончиться до начала комендантского часа. Перед удивленной публикой на сцену вышли вооруженные люди в масках и призвали к сопротивлению. Надежда поменяла лагерь. На всех фронтах, в Венеции и в Альпах, батальоны «Черного принца» продолжали свою охоту за партизанами с отчаянной энергией, которая превращала самую мелкую стычку в смертельную схватку.