П. Демезон - Записки о Бухарском ханстве

Часть родов чумекей, дюрт-кара и роды кичкина-чиклы (которые не подходят к нам ближе Каракума), кита-киреит, тыляу и уак, уходящие на зиму за р. Сыр, вовсе не считают себя подданными русскими — это для них новая мысль. Их хивинцы приучили уже к такому безотчетному послушанию, что один хивинец, приехавший в любой аул, делает что хочет. Они так привыкли повиноваться каждому постороннему человеку, который только вздумает ими повелевать, что даже и я, например, пользовался между этими дикими, отдаленными родами, гораздо большим уважением, чем в родах близких к пределам нашим, где меня не боялись, а следовательно и не слишком уважали. Алтыняпасы и много родов Средней Орды считают себя подвластными Ташкенту, т. е. Кокану; но и за этих хивинцы нередко дерутся с ташкентцами. Некогда ташкентцы брали закят даже с чумекейцев, но теперь принуждены были уступить их Хиве. Бухаре принадлежат только кайсаки, известные под именем: илибай; это не род, а сборище, случайный сброд разных родов и отделений, около 1500 кибиток, кочующих между Яман-Кызылом и пределами Бухары в горах Букан. Они не богаты, вопреки названию своему, которое означает богатые аулы. Между Карши и Бухарой кочует еще сотни две кибиток чумекейцев. Илибай эти промышляют привозкою углей и дров в Бухару. Более подвластных Бухаре кайсаков ныне нет. Султан Сарджан-Батырь, который, обще с ташкентцами делал набеги на Омскую область, поссорился ныне с союзниками своими, образовал отдельный отряд в 300 кибиток хорошо вооруженных воинов и грабит всех соседей. Часть рода дюрт-кара подходит к Орской крепости на мену; зимуют дюрткаринцы, все равно как и кичкина-чиклы, около Каракума, идут потом за Сырдарью, за Куван, в Кызыл-Кум, и подходят ближе к р. Аму, чем все прочие. Поэтому хивинцы и наложили на них руку и собирают с них подать, но если нет снегу, который здесь заменяет воду, то роды эти не удаляются от Кувана. Вскоре, по упадке власти Арун-Газыя [65], умершего ныне в Калуге, хивинцы сделали над родами кичкине-чикли и дюрт-кара хана — Джангазы Ширгазыева (Манапбай Каипов — тоже), сына Ширгазы Каипова, внука Каип Абулхаирова, который был ханом Хивы. Прадед этого хана Джангазыя, Абулхаир, присягнул, как известно, на верноподданство России.

Хан этот человек еще молодой и уполномочен собирать дань с проходящих караванов, если на ту пору не случится хивинских закятчиев. Он летом подходит к Иргизу, иногда даже переходит реку эту. Он собирает также с подвластных ему родов закят и-наложил в прошлом году на орский караван двойной налог, т. е. взял по пяти со ста, вместо обыкновенной сороковины, или двух с половиной процентов, за то, что третьего года караван прошел, не заплатив закяту. Он бы разграбил караван, пришедший с 700 человеками, но караван, к счастью, завладел перевозными лодками на Сыре; переговоры шли долгое время через реку, наконец должно было выплатить требуемое. Тут, например, у одного приказчика орского 1-й гильдии купца Мусы Назарова, у Мухаммед-Шарифа Махаррамова, взято товарами на 1500 рублей. Этот же приказчик отправил, пришедши в Бухару, 615 штук бязи на 9000 рублей для мены с чумекейцами в отделение Сары-Кашка с вожаком Дюрт-Кара Кайралаповым. Этого вожака в свою очередь ограбили ташкентцы, отняли все, переранив людей. Около 20 человек ташкентцев также ограбили приказчика казанского купца Мухтара Мухаррамова — татарина Габита Халитова; взяли 415 баранов, 4 верблюда и лошадь, а самого его увезли в плен. Он торговал в аулах чумекейцев и там же ограблен. Тут же разграбили и приказчика нашего купца Ковалева.

С нашего каравана взято хивинцами с одних бухарцев на 340 бухарских червонцев, или на 5440 рублей. С татар наших берут, как известно, вдвое противу азиятцев, но я теперь не могу сказать положительно, сколько именно с них было взято. У татар наших развязывают тюки, бьют людей и собирают с неслыханными притеснениями и злоупотреблениями; из развязанных тюков хватают и тащат товары во все стороны; хозяин должен со сборщиками браниться и драться — крик, шум и всегдашний недочет. Так, например, в аулах чумекейцев, между Куваном и Яны, хивинцы сторговали в караване нашем чекмени верблюжьего сукна, посулив по 3 барана за чекмень. Хивинцы надеялись отбить ночью у кайсаков баранов и ими заплатить, но проездив всю ночь, не нашли они киргизских баранов, а потому и напали на стадо Шигабутдина Сейфульмулюкова, татарина, торгующего в Орске, и разобрали 400 баранов по рукам, избив приказчика и пастухов. С величайшим трудом отбили и отняли часть баранов этих, но всех не воротили; равным образом и часть чекменей пропала.

Ташкентцы ограбили в то же время и бухарских купцов, но отправленные в Ташкент с ярлыками хана своего, получили удовлетворение. Если посмотришь своими глазами на эти самоуправства, о коих у нас едва ли кто имеет понятие, то нисколько нельзя удивляться застою нашей азиатской торговли. Одни туркмены не даются хивинцам в обиду, как кайсаки, коими один хивинец в черной высокой шапке помыкает как ему угодно; туркмены закята не платят никакого, исправляют только казачью службу и привозят иногда подарки, коли приезжают в Хиву. Хивинцы, как известно, учредили ныне нового хана над родами: адай, биурдын, или чумучлитабын, и чикли (аит и буджюр). Роды эти большею частью кочуют или зимуют на восточном берегу Каспия, за Устюртом, но искони принадлежат нам. Хан этот известный наездник Султан Каип-Галий. Таким образом, хивинцы поставили ныне по хану на обе стороны Аральского моря и распространили власть свою далее чем когда-либо со времен заложения Оренбурга.

В Хиве живет и действует заодно с хивинцами Юсуф Сарымов, сын известного Сарым-Батыря, разбойника [66], рода байуллы, отделения байбакты; он ушел в Хиву назад тому 3 года из-под Уральска, бывал в С.-Петербурге, имеет две медали, золотую и серебряную, и причина неудовольствия его вовсе неизвестна. Сюин-кара, который прежде враждовал, делал набеги на линию, но со времени заложения Ново-Александровска пришел с повинною, доселе еще остается верным России.

Помянутый хан Каип-Галий и Сарымов ездили от хана хивинского сами к нему, к Сюин-каре, но он им отвечал, что останется русским. Хан хивинский до этого посольства еще собрал земляков убитого разбойника Кутерабара, чиклинцев отделения тляукабак, старшин отделений нааар, чурень и других и требовал, чтобы они платили закят Хиве и делали набеги на Россию и на кайсаков наших. Хан угощал их и роздал им много пороху. Кайсаки приобрели ныне также немало пороху в Бухаре, где он хотя и плох, но необыкновенно дешев — каких-нибудь два рубля пуд. Они обещались исполнить волю хана; но бий Утарали (отделения киргиз или тляукабак), в верности коего мы доселе сомневались, показался в этом случае; он отказался, уехал под видом болезни в Бухару и пробыл там во все время споров, советов и приуготовлений. Хан хивинский действительно в половине января хотел итти на Ново-Александровск; он собрал до 18 тыс., но по нерешимости войско разошлось и начальник принес саблю свою хану, прося лучше отрубить ему голову заранее. Этим вполне подтверждается справедливое и неоспоримое мнение, что хивинцы кичатся только на словах, в надежде на авось, но что в душе боятся нас и что одною только силою можно изменить образ их действий. Старший брат хивинского хана — инак [67], который как все инаки этого двойственного правления, пользуется только почестями, а власти никакой не имеет, крайне отговаривает хана итти на русских.