Ульрих Комм - Идти полным ветром

- Как таковых не давал, но записи в приходно-расходной книге вполне могут их заменить, - возразил Утенхольт.

- В таком случае, господин Утенхольт, где проценты, которые в таких случаях начисляет депозитный банк своим вкладчикам? - поинтересовался Иоахим Анкельман.

- Проценты? Гм!.. - Утенхольт повернулся к Йохену Мартенсу. - Скажите, друг мой, неужели вы про них забыли?

Трактирщик, решив, что чаша весов начинает склоняться в его пользу, отвечал с притворным удивлением:

- Какие проценты? С адмиралтейства процентов никогда не взималось.

Его последние слова потонули во взрыве хохота.

Воспользовавшись моментом, Томас Утенхольт попытался ещё больше умалить вину трактирщика и вообще обратить дело в шутку. Тогда в спор вмешался Берент Карфангер:

- Здесь превозносятся благодеяния Йохена Мартенса, помогающего бедным морякам выбраться из нужды. Но ведь себе-то при этом он благодетельствует более всего, зарабатывая на таком, с позволения сказать, вспомоществовании до двадцати процентов.

Дружный хор протестующих голосов заглушил реплику Карфангера. Пришлось вмешаться Иоахиму Анкельману и восстановить порядок; Карфангер продолжал:

- Выдача взаймы денег из выкупной кассы под проценты - только часть того, что можно поставить в вину Йохену Мартенсу. Грубым нарушением уложения о выкупной кассе следует считать и то, что он многим позволял заглядывать в ларец, с деньгами, а параграф четвертый упомянутого уложения гласит: "Следует препятствовать тому, чтобы берберийцы могли узнать о размерах наличествующих средств для выкупа пленных моряков". А посему я требую отстранить Йохена Мартенса от заведования выкупной кассой и передать её в руки надежного человека.

На этот раз Томас Утенхольт возразить не решился: это могло возбудить подозрение, будто он более других заинтересован в том, чтобы все оставалось по-прежнему. Пришлось ему, скрепя сердце, проголосовать за решение, которое гласило: отстранить Йохена Мартенса от заведования выкупной кассой и наложить на него штраф в размере ста талеров, которые надлежит внести в кассу. Эта сумма равнялась годовому вознаграждению, которое получал хранитель выкупной кассы. Кассу отныне передать в ведение секретаря адмиралтейства.

Карфангер мог вполне удовлетвориться таким вердиктом, но так как собравшиеся тут же приступили к обсуждению изменений уложения о выкупной кассе, он не преминул внести и свои предложения. Так, например, он потребовал, чтобы лучшие из моряков и те из них, кто выказал наибольшую отвагу в бою, выкупались в первую очередь.

Мнения разделились: многие запротестовали, однако голоса в пользу такого нововведения звучали достаточно громко. Дебаты затянулись на несколько часов; наконец Иоахим Анкельман попросил Рихарда Шредера зачитать те из параграфов уложения, которые были изменены, прежде чем представить, их на утверждение совета. В дальнейшем предполагалось ежегодно отчислять в выкупную кассу сто талеров из адмиралтейской пошлины и дважды в год пожертвования из всех гамбургских церквей. На выкуп каждого из пленников выделялась сумма в сто талеров. В первую очередь подлежали выкупу те, кто пробыл в плену дольше других, однако сначала следовало досконально выяснить, как проявили себя те или иные в бою и как усердно они исполняли свои прямые обязанности на судне. Последнее также учитывалось при установлении очередности выкупа.

Иоахим Анкельман задал вопрос, всех ли устраивают параграфы в такой форме. Вновь поднялся Карфангер.

- Хотя в новом уложении и не учтены все пожелания и требования, я считаю, что его вполне можно скрепить печатью адмиралтейства и совета города. Однако в остальном я по-прежнему полагаю, что для благополучия и процветания нашего мореплавания и нашей торговли городу необходимо построить или купить несколько фрегатов с хорошим вооружением и оснащением, чтобы давать достойный отпор турецким пиратам.

После окончания заседания к Карфангеру подошел Томас Утенхольт и, не моргнув глазом, проговорил:

- Позвольте выразить вам мое восхищение, дорогой господин Карфангер, даже если вы не очень-то верите в искренность моих слов. Как бы там ни было, хочу спросить вас вот о чем. Как вы думаете, стоит ли мне предложить адмиралтейству зафрахтовать мои корабли?

Карфангеру показалось, что он ослышался: настолько неясными были для него намерения Утенхольта. Поэтому он изобразил на лице вежливую улыбку и сказал коротко:

- Это было бы неплохо.

На том они и разошлись, и каждый пошел своей дорогой. Утенхольт направился в погребок ратуши, чтобы смыть бутылкой хорошего вина неприятный осадок, оставшийся у него на душе после заседания. Тревожно было на душе и у Берента Карфангера, быстро шагавшего по направлению к своему дому, правда, по совершенно иной причине. Уже у самых дверей дома чей-то голос предупредил его вопрос:

- Мальчик, господин капитан! У вас родился мальчик, и голос у него что надо!

Карфангер взбежал по лестнице на второй этаж посмотреть новорожденного. Потом сел на край кровати, в которой лежала Анна, и стал нежно гладить её узкую руку.

А в погребке ратуши Томас Утенхольт, то и дело прикладываясь к стакану с джином, говорил Йохену Мартенсу:

- Карфангер ещё попомнит этот день, не будь я Томас Утенхольт!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Опять пришла весна, и Эльба взломала сковывавший её ледяной панцирь. Снова по кривым улочкам и переулкам Гамбурга понеслись потоки талой воды, и городская беднота бросилась вычерпывать воду из подвалов, служивших ей пристанищем. Снова Берент Карфангер простился с женой и детьми и ушел в море на "Дельфине", впервые изменив своему обыкновению плавать в одиночку: в кильватере "Дельфина" шел "Мерсвин" под командованием его нового капитана Яна Янсена. Петер Эркенс не уронил чести магдебургских плотников: "Мерсвин" был отремонтирован на славу и мог без всяких опасений пуститься в дальний путь через Атлантику.

На этот раз Карфангер направлялся в Новый Амстердам, ставший в торговле Голландии с Вест-Индией важным перевалочным пунктом. Если им повезет и удастся прямо там раздобыть обратный фрахт, то незачем будет идти в Карибское море, к островам Кюрасао и Аруба, за пряностями - самым выгодным товаром. Ведь с тех пор как англичане несколько лет назад отобрали у испанцев Ямайку, она превратилась в желаннейшее прибежище флибустьеров, охотившихся под охраной британской короны главным образом за испанскими и голландскими торговыми кораблями. Да и не только там - на многих других островах Антильского архипелага обосновались пираты всех мастей, выходцы из самых разных стран. Поэтому плавание в этих водах означало смертельный риск для любого корабля, в том числе и для гамбургского. Здесь за каждым островком, за каждым мысом могла таиться опасность.