Ульрих Комм - Идти полным ветром

Вопрос так и остался без ответа, ибо в этот момент снаружи, со стороны Эльбы, грянул пушечный выстрел. Стекла в окнах конторы Утенхольта зазвенели. Следом за первым выстрелом прогремели ещё два.

- Это не салют, - встревожился Матиас Дреер, - заряды не холостые.

Мартин Хольстен уже распахнул окно.

- Эгей! Взгляните-ка на этого наглеца.

Все кинулись к окну - и застыли в изумлении. Сумерки ещё не успели сгуститься - часы показывали только половину восьмого - и картина, открывшаяся их взору, не могла быть наваждением. У берега Эльба стояли на якоре три английских "купца", трюмы которых были загружены товаром для Лондона. Рядом стоял один из кораблей Захариаса Спрекельсена, собиравшийся отправиться в Англию вместе с ними. Легкий фрегат под нидерландским флагом, очевидно, поднявшийся вверх по Эльбе, обстрелял англичан зажигательными ядрами, один из "купцов" уже пылал. Его команда в панике попрыгала в воду, в надежде спастись с помощью пришвартованной к борту горящего судна шлюпки. В этот момент вспыхнули паруса и просмоленный такелаж второго из "купцов"; тем временем голландец открыл огонь по третьему. Едва на нем занялся такелаж, голландский фрегат уже стоял лагом к кораблю Спрекельсена.

- Неужто он собирается?.. - только и успел сказать Маттиас Дреер, и голландец, не обращая внимания на гамбургский флаг, развернулся, батареи его левого борта плюнули огнем в такелаж гамбуржца, и смельчак под всеми парусами начал стремительно уходить вниз по течению Эльбы.

Утенхольт и Дреер оторопело таращились на гибнущие я языках пламени корабли. Тишину нарушил голос Мартина Хольстен:

- Похоже, что этот голландец знает фарватер, как свой жилетный карман.

- Ты прав, - отозвался Утенхольт, - чтобы отважиться на такое, надо быть... Но как может гамбуржец?

- А вы вспомните капитанов того несчастного каравана, доставшегося в шестьдесят втором году пиратам. Их тогда с позором изгнали из города, немудрено, что кто-то из них, быть может, подался на службу к голландцам.

Мысль показалась всем разумной. Они принялись обсуждать происшедшее на их глазах, в то время как отблески пламени от выпавших на Эльбе кораблей плясали на стенах конторы Утенхольта. В дверь, постучали. Вошел слуга и доложил, что внизу дожидается моряк, который желает поговорить с хозяином.

- Прямо сейчас? - Утенхольт поморщился. - Что ему нужно?

- Прошу прощения, сударь, но он отказался ответить на этот вопрос. Сказал только, что это очень важно.

- А его имя? Назвал он себя?

Слуга прикрыл рот рукой и прошептал хозяину:

- Его имя - Михель Зиверс.

Утенхольт задумался, затем повернулся к Дрееру и Хольстен.

- Михель Зиверс - что-то не припомню?

- Не тот ли это Михель Зиверс, которому Мартенс одолжил денег из выкупной кассы? - спросил Мартин Хольстен.

Теперь и Утенхольт вспомнил об истории с сыном погибшего корабельного плотника с "Мерсвина" и приказал слуге привести Зиверса наверх.

Вскоре тот появился и робко остановился в дверях.

- Подойди-ка поближе, - суровым тоном приказал ему Утенхольт. - Так ты, значит, и есть тот самый Михель Зиверс, из-за которого я имел столько неприятностей несколько лет назад. Думаю, что и хозяин "Летучей рыбы" вспоминает о тебе без особой радости.

- Простите меня, сударь; Я знаю... я хотел бы...

Михель Зиверс бросил взгляд на Дреера и Хольстен. Казалось, что он не решается в их присутствии говорить дальше. Томас Утенхольт, поняв это, сказал Зиверсу, что у него нет секретов от этих людей и что он может при них говорить обо всем открыто. И тем не менее Зиверс ещё раз попросил разрешения переговорить с Утенхольтом с глазу на глаз.

- И что там у тебя за такие важные дела? - проворчал Утенхольт. - Ну ладно, будь по-твоему, пойдем со мной.

Они прошли в небольшой кабинет, Утенхольт плотно прикрыл дверь и поставил канделябр, который прихватил с собой, на стол, заваленный всевозможными бумагами и счетами. Все ещё стоя, он обратился к Михелю Зиверсу:

- Итак, откуда тебя принесло и чего ты хочешь?

- С того голландского фрегата, сударь, который только что...

- Ка-а-к?! Откуда?!

- Истинный крест, господин Утенхольт, с того самого голландского фрегата, который только что подпалил бороды четырем "купцам". Но до этого я служил в английском военном флоте, меня туда насильно завербовали. А во время большого сражения - тогда, в июне - голландцы меня...

- Постой, постой, парень, не спеши, расскажи все по порядку.

Прошло не менее получаса, прежде чем Томас Утенхольт и Михель Зиверс возвратились к остальным. Утенхольт тотчас же кликнул слугу и приказал ему поселить господина Зиверса в одной из комнат для гостей и кормить его как следует. Когда за обоими закрылась дверь, Утенхольт спросил:

- Ну, как вы думаете, кто зажег эти факелы там на рейде? Совсем неплохо знать такое. М-да, черта с два отгадаете. - И Томас Утенхольт, не в силах сдержать волнения, забегал взад и вперед по комнате. Убедившись, что его предположение верно и что Дреер с Хольстен понапрасну ломают себе головы, он отчеканил:

- Брат нашего почтенного соотечественника и уважаемого секретаря адмиралтейства господина Рихарда Шредера. Что скажете?

- Как? Михель Шредер?! - в один голос воскликнули Маттиас Дреер и Мартин Хольстен.

- Хотя Рихард Шредер - это ещё не адмиралтейство, но все же, все же... продолжал развивать свою мысль Утенхольт. - Если все это получит огласку, а? Какой шум поднимется! Но мы пока что об этом помолчим и займемся лучше конвойными фрегатами, а точнее - их будущими капитанами.

- А Зиверс? - спросил Мартин Хольстен. - Сам-то он будет держать язык за зубами?

- Будет, - заверил его Утенхольт, - непременно будет.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Известие о том, что вместе с тремя английскими "купцами" погибла в пламени и его "Морская дева", поразило Захариаса Спрекельсена, точно громом. Несколько секунд он стоял, словно окаменев, - и вдруг рухнул, как подкошенный. Экономка позвала на помощь слугу, вдвоем они подняли старика и уложили его на кровать.

- Пожалуй, он не протянет и до утра, - высказала предположение экономка.

- Э, что вы такое говорите, - отозвался слуга, - этого не так-то просто спровадить на тот свет, он старик жилистый.

- Ну что ж, подождем пару дней, - заключила экономка.

Слуга оказался прав. Уже на следующее утро, в самую рань, старый Спрекельсен своей визгливой бранью поднял с кровати и слугу, и служанку, и экономку и принялся донимать их бесконечными приказаниями по хозяйству и мелочными придирками. По его требованию немедленно был подан завтрак, однако старик лишь торопливо проглотил чашку чаю, схватил шляпу и трость и заковылял к Эльбе.

Однако ворота порта были ещё заперты. Начальник охраны объяснил ему, что их откроют только с восходом солнца.