Филипп Фриман - Юлий Цезарь

Осознав свой просчет, Цезарь приказал Катона освободить — сделать из него мученика он хотел меньше всего. И все же Цезарь извлек и пользу из неудачной попытки провести законопроект о земле в сенате. Он сообщил сенаторам, что раз они не хотят с ним сотрудничать, то теперь он станет обсуждать свое предложение напрямую с римским народом.

На народном собрании Цезарь рассказал о своем законопроекте, а потом попросил высказаться Бибула, но тот лишь скупо проговорил, что не намечает нововведений в текущем году. Тогда Цезарь обратился к собравшимся, чтобы те принудили Бибула одобрить законопроект. «Закон не принять, — крикнул Цезарь, — если Бибул его не одобрит». Собравшиеся Бибула не убедили. «Закон не пройдет, даже если вы все за его принятие», — в сердцах сказал он и покинул собрание.

Тогда Цезарь попросил Помпея и Красса высказать свое мнение о законе. Они поднялись на ораторскую трибуну и встали с Цезарем рядом. Помпей был особенно заинтересован в законе, предоставлявшем землю его заслуженным ветеранам, и потому объявил собравшимся, что он станет с мечом в руках защищать реформиста Цезаря от нападок обструкционистов-сенаторов. Толпа, в которой было немало людей, воевавших под началом знаменитого полководца, ответила восторженным ревом. Красс поддержал Цезаря и Помпея. На народном собрании присутствовал и Катон, который внезапно уразумел, что Цезарь под носом у оптиматов создал беспрецедентный союз, объединившись с двумя наиболее могущественными людьми, поддержка которых сведет на нет усилия изобразить Цезаря опасным и достойным порицания человеком, собравшимся подорвать устои Римского государства. Цезарь стал лидером влиятельной группы, которую поддерживает народ, и без того его отличавший.

Когда оптиматы пришли к тягостной мысли, что вопиющий триумвират, создание которого они непростительно проморгали, может провести любые законы, они предприняли ответные меры, возложив их осуществление на Бибула. Одной из обязанностей консула являлось установление праздничных дней, о чем население извещалось заранее. В такие дни народные собрания не проводились. Так вот, Бибул намеревался во всеуслышание объявить праздничными все дни до конца года и тем самым лишить триумвират легальной возможности проводить подготовленные законы в народном собрании.

Однако затея Бибула не удалась. Чтобы объявить о своем решении, он в сопровождении ликторов и нескольких оптиматов, возглавляемых неугомонным Катоном, явился на Форум, где Цезарь намеревался провести земельный закон в народном собрании. Собравшаяся толпа из уважения к консулу расступилась, но тот, еще не дойдя до трибуны, стал упрекать Цезаря в самоуправстве. Толпа возмутилась, на Бибула и его спутников посыпались оскорбления, вылившиеся в физическое насилие: на голову Бибула опрокинули корзину с навозом и сломали фасции его ликторов. Помятый и грязный, Бибул поспешно удалился вместе со своей свитой.

Бибул пожаловался сенату на неслыханные оскорбительные действия Цезаря, унизившие высшее должностное лицо. Однако сенат не стал сводить счеты с триумвиратом, чью сторону принял римский народ. Это привело Бибула в такое отчаяние, что он засел дома и не показывался на публике до конца своих консульских полномочий. С этого времени Цезарь стал единоличным правителем в государстве. Некоторые острословы, оформляя деловые бумаги, даже помечали их в шутку не консульством Цезаря и Бибула, а консульством Юлия и Цезаря, обозначая таким образом одного человека двумя именами. В то время в народе был популярен такой стишок:

В консульство Цезаря то, а не в консульство

Бибула было:

В консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего [20] Светоний. «Цезарь», 20, 2. .

Когда закон, на принятие которого Цезарь потратил немало сил, стал использоваться на практике, оказалось, что для всех нуждающихся земли не хватает. Тогда Цезарь провел новый закон, согласно которому подлежали распределению между римскими гражданами общественные земли Кампании, до этого исключенные из такого процесса. Естественно, патриции были весьма недовольны тем, что земли, приносившие им немалый доход, передавались плебеям, но в целом для Римского государства закон был несомненно полезен — наделенные землей люди разъехались и стали вести собственные хозяйства, что не только повысило их жизненный уровень, но и способствовало стабилизации всего государства. Чтобы в дальнейшем его инициативы не отменили, Цезарь внес в последний закон о земле статью, обязавшую всех будущих кандидатов на должность консула клятвенно обещать, что они, в случае их избрания, не станут принимать законы, противоречащие уложениям Цезаря.

Пользуясь тем, что Бибул демонстративно отстранился от дел, а оптиматы притихли, Цезарь вместе со своими сподвижниками начал осуществлять намеченную программу. Правда, некоторые почины триумвирата преследовали своекорыстные цели, но все же многие законы, принятые в консульство Цезаря, давно дожидались своего часа.

Помпей возвратился в Рим два года тому назад, но до сих пор земли, завоеванные им на Востоке, официально не были включены в состав Римского государства. А такая необходимость была. Вблизи захваченных Помпеем земель находилось Парфянское царство. Простиравшееся от Месопотамии до Китая, это царство представляло собой грозную военную силу, способную одолеть римские легионы. Парфяне уже не раз вторгались в Армению, находившуюся невдалеке от римских земель. Не стоило забывать и о том, что четыре века назад парфяне завоевали Малую Азию, Сирию и Египет, после чего вторглись в Грецию. Оставлять восточносредиземноморские земли недостаточно защищенными перед лицом парфянской угрозы было крайне опасно.

Помпей принес мир в Малую Азию и заключил важное соглашение с Тиграном, царем Армении, наделив эту страну ролью своеобразного буфера между Римом и Парфией. Изгнав из Сирии Селевкидов, Помпей объявил эту страну римской провинцией. Теперь эти страны вместе с униженной Иудеей могли сформировать восточную границу Римского государства, простирающуюся от Черного моря до Аравийского полуострова, но для этого было необходимо официально включить земли, завоеванные Помпеем, в состав государства.

На заседании сената единственным противником этой акции явился престарелый Лукулл, бывший проконсул в Азии, успевший там нажить состояние. Когда он стал критиковать предложенный законопроект, Цезарь резко его оборвал, стал перечислять преступления, совершенные этим бывшим проконсулом на Востоке, а затем дал ясно понять, что если Лукулл не закроет рот, его отдадут под суд. Перепугавшийся Лукулл упал перед Цезарем на колени и стал молить о пощаде. Это неприятное зрелище привело Цезаря в замешательство: он всего лишь хотел, чтобы Лукулл прекратил свои злостные измышления, а о его раболепстве даже не помышлял. В конце концов закон приняли, а сцена низкопоклонства надолго запечатлелась в памяти ошеломленных сенаторов.