Филипп Фриман - Юлий Цезарь

Все эти маневры и необычный способ сражения привели застигнутых врасплох римлян в сильное замешательство, и Цезарь весьма кстати подоспел к ним на помощь. Увидев, что к римлянам подошло подкрепление, бритты покинули поле боя и скрылись в лесу. Цезарь вернулся с войском в свой лагерь, а бритты, разослав гонцов во все стороны, стали собирать войско, чтобы изгнать неприятеля из Британии. Затем в течение нескольких дней дул сильный разрушительный ветер, удерживавший и римлян, и бриттов в лагере. Но стоило погоде улучшиться, бритты, собравшие многочисленную пехоту и конницу, двинулись на позиции неприятеля. Их наступление закончилось неудачей. Бритты не смогли устоять перед встречным натиском римлян и бросились наутек. В тот же день к Цезарю пришли послы бриттов с просьбой о мире. Они обязались прислать вдвое больше заложников, чем ранее обещали. Цезарь уже не верил их обещаниям и счел разумным не задерживаться в Британии, чтобы не подвергать свое войско опасностям плавания в наступавший период непогоды на море. В скором времени уцелевшие корабли были починены, и Цезарь с войском вернулся в Галлию. Получив его донесение, сенат, закрыв глаза на большие потери, понесенные в Британии, постановил по случаю возвращения войска с края земли провести двадцатидневный молебен.

Не все римляне радовались достижениям Цезаря. Когда в Риме отмечали его победы, Катон, выступая в сенате, обвинил Цезаря в том, что тот вызвал недовольство богов своим коварным нападением на тенктеров и усипетов во время перемирия с ними, и потому Цезарь должен быть выдан германцам для наказания. Речь эта имела чисто политическую направленность: Катону до германцев не было дела, он просто хотел принизить успехи Цезаря в глазах простого народа. К тому же он знал, что Цезаря легко вывести из себя, и при случае извлекал из этого пользу.

И в самом деле, Цезарь ответил сенату раздраженным письмом, полным запальчивых и необдуманных обвинений против Катона. Тот словно того и ждал. Когда письма Цезаря зачитали в сенате, Катон поднялся и без запальчивости, будто заранее обдумав каждое слово, обосновал, что все выдвинутые против него обвинения не более чем голословная брань и мальчишеские нападки. Затем он глубокомысленно заявил, что римлянам, если они в здравом уме, следует опасаться не германцев, галлов и бриттов, а амбициозных замыслов Цезаря. Речь Катона произвела сильное впечатление, и даже сторонники Цезаря пожалели, что он своим безрассудным письмом дал повод для политической провокации. Впрочем, сенат не принял никакого решения, осуждавшего Цезаря, но Катон своим выступлением сумел умалить его славу.

Тем временем Цезарь, находясь в Галлии, готовился к новому походу в Британию, намеченному им на следующее лето. Определив причины своей относительной неудачи, Цезарь был полон решимости поквитаться с вероломными бриттами. Он не мог допустить, чтобы бритты самонадеянно полагали, что им ничего не стоит отразить вторжение римлян. Кроме того, он собирался пресечь поддержку бриттами галлов при выступлении тех против Рима.

Цезарь учел, что в его первую заморскую экспедицию римские корабли не удовлетворяли условиям плавания в бурных северных водах с прибрежными рифами. Поэтому он приказал легатам, поставленным во главе легионов, построить за зиму новые корабли, исполнив при этом его указания. А Цезарь повелел сделать корабли ниже и шире существовавших, чтобы быстрее производить погрузку и выгрузку и брать на борт больше груза, особенно лошадей. Он также предложил уменьшить осадку судов, чтобы они могли приближаться к берегу в условиях мелководья, и распорядился, чтобы новые корабли ходили как на веслах, так и под парусом. Цезарь не собирался снова столкнуться с трудностями, которые возникли на море при борьбе с бриттами и венетами.

Поручив своим легионам строить новые корабли, Цезарь отправился в Цизальпинскую Галлию исполнять наместнические обязанности в провинции, являвшейся его политической вотчиной и неизменно поставлявшей ему солдат. Там он узнал, что Иллирия, другая его провинция, подвергается на границе опустошительным набегам пирустов, альпийского племени. Чтобы пресечь эти набеги, которые могли привести к войне и помешать новому походу в Британию, Цезарь немедля прибыл в Иллирию, в район, подвергавшийся набегам пирустов. Там он вызвал к себе вождей этого альпийского племени и пригрозил им войной, если они не прекратят агрессивные действия и не выплатят репарацию за причиненный ущерб. Репутация Цезаря была настолько высокой, что пирусты ни минуты не колебались и заявили, что прекратят вторгаться в Иллирию, возместят все убытки, а также предоставят заложников, чтобы удостоверить свою покорность.

Вскоре Цезаря постигли и личные неприятности. Он давно состоял в дружеских отношениях с семьей поэта Катулла, проживавшей в Вероне, и, когда бывал в этом городе, неизменно останавливался в их доме. Сам Катулл сменил Верону на Рим, где приобрел поэтическую известность и вращался в литературных кругах. В то время Катулл тяжко переживал разрыв с Клодией (воспетой им под именем Лесбия), прекрасной, но легкомысленной замужней сестрой народного трибуна Публия Клодия. Мало того, что Катулл был отвергнут возлюбленной, он также не преуспел и на государственной службе, в недавнюю бытность служа у наместника Вифинии. Так вот, несчастный Катулл подвергся нападкам давно враждовавшего с ним бесталанного поэта Мамурры, обогатившегося на службе у Цезаря — сначала в Галлии, а затем и в Британии. Оскорбленный Катулл ответил Мамурре стихами. Обличая существовавшие постыдные нравы, он написал:

Кто видеть это может, кто терпеть готов?

Лишь плут, подлец бесстыдный, продувной игрок!

В руках Мамурры все богатства Галлии,

Все, чем богата дальняя Британия [32] Перевод С. Апта. .

Однако Катулл этим не ограничился. В следующей сатире он высмеял не только Мамурру, но и его покровителя Цезаря:

В чудной дружбе два подлых негодяя:

Кот Мамурра и с ним похабник Цезарь [33] Перевод Адриана Пиотровского. .

Семья Катулла была шокирована этим стихотворением, в котором он оскорбил их давнего друга. Стихи эти, разумеется, возмутили и Цезаря, тем более что они напоминали о прегрешении, в котором его не раз обвиняли: интимной связи с царем Никомедом. Однако Цезарь не держал долго зла на поэта, стихами которого, как правило, восхищался. Когда Катулл по настоянию своего отца принес Цезарю извинения, Цезарь в тот же день пригласил его отобедать, а с семьей его продолжил поддерживать обычные дружеские отношения.

К этому времени у Цезаря улучшились отношения с Цицероном. Во время кампании в Галлии и Британии Цезарь обменивался с ним письмами, а Цицерон присылал ему даже свои стихи, которые Цезарь приравнивал к произведениям лучших греческих авторов. Брат Цицерона Квинт служил легатом у Цезаря. Он также был не чужд литературных занятий и перевел на латинский пьесы Софокла.