Артур Конан-Дойль - Повести и рассказы разных лет

- Дерзость оправдана лишь в том случае, если она подкреплена остроумием, - сухо продолжал сэр Чарльз. - В противном случае она превращается в обыкновенное хамство неотесанного простолюдина. Возможно, став с возрастом чуть умнее, вы научитесь понимать эту разницу.

- Вы абсолютно правы, сэр, - проникновенно молвил молодой человек. Утонченная дерзость - жанр изящных искусств, и лишь в общении с признанным ее виртуозом (тут он отвесил дяде почтительный поклон) в этом деле можно достичь совершенства.

После утреннего шоколада сэр Чарльз, как известно, в течение часа пребывал в крайне раздраженном состоянии духа. Теперь он позволил себе проявить эту слабость.

- Не могу поздравить брата с тем, что он обзавелся удачным наследником. Я надеялся увидеть нечто, чуть более достойное наших традиций.

- Может быть, если вы узнаете меня чуть получше, сэр...

- Не думаю, что у меня возникнет желание продлить столь неприятное знакомство. Вынужден, сэр, попросить вас завершить свой визит - коим, разумеется, вам и не стоило себя утруждать.

Молодой человек ответил приятной улыбкой, но не сделал даже и попытки уйти.

- Могу я задать вам один вопрос, сэр? - спросил он беззаботно. - Не помните ли вы, случайно, господина Мунро, ректора нашего колледжа?

- Нет, сэр, не помню, - резко ответил дядя.

- Ну, конечно же, вы не стали бы утомлять свою память до таких пределов. А он, представьте себе, все еще вас помнит. В ходе нашей вчерашней беседы он немало польстил моему самолюбию, заметив, что я напоминаю ему вас - прежде всего своим, как он изволил выразиться, уникальным сочетанием легкомыслия и упрямства. Первым из этих достоинств я, кажется, произвел на вас должное впечатление. Остается лишь продемонстрировать второе.

По-прежнему сияя добродушной улыбкой, он уселся в кресло, стоявшее у двери, и скрестил на груди руки.

- Ах, значит, вы не уйдете? - мрачно поинтересовался сэр Чарльз.

- Нет, сэр, останусь.

- Амброуз, спустись и приведи пару носильщиков.

- Послушайтесь моего совета, сэр, не делайте этого. Мне придется причинить им боль.

- В таком случае я выставлю вас собственноручно.

- Вот это - пожалуйста. Оказать физическое сопротивление своему дяде я бы никогда не осмелился. Но лишь действительно спустив меня с лестницы собственными руками, вы сумеете избежать необходимости уделить мне все-таки полчаса своего времени.

Сэр Чарльз не смог сдержать улыбки. Слишком живо поведение юноши напомнило ему о собственной бурной юности. Ничто в те годы не могло порадовать его больше, чем успешное сопротивление слугам и немедленное подчинение их своей воле. Он повернулся к зеркалу и жестом отправил Амброуза заниматься своими делами.

- Придется мне попросить вас подождать, пока я не закончу свой туалет, - сказал он, - Посмотрим потом, чем сумеете вы оправдать это свое вторжение.

Едва только лакей покинул комнату, сэр Чарльз вновь обратился к своему злосчастному племяннику, который наблюдал за манипуляциями прославленного денди с благоговением ученика, присутствующего при свершении величайшего таинства.

- Итак, говорите сэр, и говорите по делу, ибо, уверяю вас, у меня масса других забот. Принц уже ожидает меня в Карльтон-Хаусе. Постарайтесь быть кратким, насколько это возможно. Что вам нужно?

- Тысячу фунтов.

- Да ну! Всего-то? - в голосе сэра Чарльза вновь прозвучали желчные нотки.

- Да, сэр. Впрочем, еще я бы хотел быть представленным мистеру Бринсли Шеридану, который, насколько мне известно, является вашим другом.

- Почему именно ему?

- Потому что, как мне рассказали, он - главный в театре Друри-Лэйн, мне же хочется стать актером. Друзья утверждают, что у меня неплохой актерский талант.

- А знаете, я достаточно ясно представляю вас в "Charles Surface" - в любой роли, требующей дерзости и бахвальства, - причем, чем меньше вы будете там актерствовать, тем лучше. Однако нелепо было бы даже предположить, будто я стану потворствовать вам в карьере такого рода. Как бы я объяснил это вашему отцу? Сейчас же возвращайтесь в Оксфорд и приступайте к занятиям.

- Это невозможно!

- Позвольте узнать, сэр, в чем загвоздка?

- Свою вчерашнюю беседу со мной (о которой, кажется, я упомянул) ректор завершил известием о том, что руководство университета более не в силах терпеть моего там присутствия.

- Вы исключены?

- Да, сэр.

- Очевидно, за целый ряд безобразных выходок.

- Ну, за... что-то в этом роде, сэр.

И вновь сэр Чарльз, сам того не желая, смягчился. Да и мог ли он долго оставаться суровым с этим смазливым шалопаем? Абсолютная прямота его обезоруживала.

- Зачем вам столь внушительная сумма? - продолжал дядя, чуть более благосклонно.

- Чтобы перед отъездом из университета рассчитаться с долгами, сэр.

- Ваш отец - человек небогатый.

- Да, сэр. Поэтому я и не смог обратиться с этой просьбой к нему.

- И явились ко мне, человеку совершенно вам незнакомому?

- Что вы, сэр - вы же мой дядя! Больше, чем дядя: вы, если позволите мне так выразиться, мой идеал, мой кумир!

- Вы льстите, мой дорогой Верекер, и очень ошибаетесь, если полагаете, будто сможете выудить из меня тем самым тысячу фунтов. Денег я вам не дам.

- Разумеется, сэр, если вы не можете...

- Я не сказал: "не могу". Я сказал: "не дам".

- Думаю, если можете, то все же дадите.

Сэр Чарльз улыбнулся и кружевным платочком хлопнул по рукаву.

- А знаете, вы меня весьма забавляете. Прошу вас, продолжайте. Итак, что заставляет вас думать, будто я дам вам столько денег?

- Мне кажется, я смог бы оказать вам услугу, которая будет стоить тысячи фунтов.

Сэр Чарльз изумленно поднял брови.

- Неужели шантаж?

Верекер Треджеллис вспыхнул.

- Сэр, я удивлен. - Голос юноши прозвучал мягко, но твердо. - Зная, что за кровь течет в моих жилах, - как могли вы с моей стороны заподозрить намек на нечто подобное?

- Приятно узнать, что и для вас существуют пределы возможного. Признаться, заподозрить существование таковых по вашему поведению до сих пор было очень непросто. Итак, вы утверждаете, что сможете оказать мне услугу настолько ценную, что я действительно выплачу вам за нее тысячу фунтов?

- Именно так, сэр.

- Что это за услуга, позвольте спросить?

- Я сделаю лорда Бэрримора посмешищем в глазах всего города.

Сэр Чарльз невольно вздрогнул; на лице его отразилось изумление. Что за дьявольский инстинкт помог этому недоучившемуся студенту нащупать единственную щель в его неуязвимой броне? Где-то в глубине души (но разве мог кто-нибудь знать об этом?) сэр Чарльз готов был отдать не одну тысячу фунтов человеку, который смог бы выставить на посмешище его опаснейшего соперника за первенство в светской иерархии фешенебельного Лондона.