Артур Конан-Дойль - Родни Стоун

- Прошу прощения, сэр Чарльз, - заговорил он, - но ваш галстук приводит меня в отчаяние.

- Да, вы правы, Амброз, - отвечал дядя. - Лоример старается изо всех сил, но я так и не смог найти вам достойного преемника.

- Все зависит от лорда Эйвона. Если я ему не нужен...

- Вы свободны, Амброз, вы свободны! - поспешил заверить его лорд Эйвон. Вы превосходный слуга, но ваше присутствие стало для меня тягостно.

- Благодарю вас, Нэд, - сказал дядя,- C'est le meilleur valet possible38. Но в следующий раз не покидайте меня так внезапно, Амброз.

- Разрешите объяснить вам причину, сэр. Я решил предупредить вас о своем уходе, когда мы приедем в Брайтон, но на самом выезде из Монахова дуба нам повстречался фаэтон, а в нем сидела леди, которая, как я знал, находилась в весьма близких отношениях с лордом Эйвоном, хоть я и не был уверен, что она его законная супруга. Увидав ее, я окончательно уверился, что он прячется в замке, выскочил из вашей коляски и побежал ее догонять: я хотел ей все рассказать и объяснить, что мне необходимо повидаться с лордом Эйвоном.

- Что ж, я вас прощаю, Амброз, - сказал дядя. - И буду вам весьма признателен, если вы приведете в порядок мой галстук.

Глава XXII

КОНЕЦ

Карета сэра Овингтона дожидалась у дверей, и семья лорда Эйвона, столь трагически разъединенная и столь странным образом вновь соединившаяся, отбыла в ней в гостеприимный дом сквайра. Когда они уехали, дядя усадил нас с Амброзом в свою коляску и повез в Монахов дуб.

- Прежде всего надо повидать твоего отца, племянник, - сказал он. - Сэр Лотиан со своим секундантом несколько опередили нас. А я буду чрезвычайно огорчен, если в нашем с ним деле произойдет какая-нибудь заминка.

Я же думал о том, что у нашего противника слава опытного, беспощадного дуэлянта, и, должно быть, чувства мои отразились на лице, так как дядя вдруг рассмеялся.

- Что это ты, племянник, - сказал он, - у тебя такой вид, будто ты уже идешь за моим гробом! Это не первая моя дуэль и, готов спорить, не последняя. Когда я дерусь неподалеку от Лондона, я прежде набиваю руку в тире Мэнтона, но будь спокоен, сумею и здесь продырявить жилет противника. Однако, признаюсь, я несколько accable39 всем, что на нас свалилось. Подумать только, ведь мой дорогой старый друг не только жив, но еще и невиновен! И у него столь завидный сын и наследник, продолжатель рода Эйвонов! Такого удара Хьюм не выдержит; ростовщики не слишком его допекали в расчете на это наследство... А вы, Амброз, вы-то каковы!

Из всех поразительных неожиданностей, которыми богат сегодняшний день, эта последняя, кажется, произвела на дядю особенно сильное впечатление, и он возвращался к ней снова и снова. В человеке, которого он считал чуть ли не машиной для глаженья манишек и приготовления шоколада, вдруг взыграли такие роковые страсти - это ли не чудо! Если бы дядюшкин серебряный стаканчик для бритья вдруг ожил и принялся куролесить, он и то, кажется, меньше бы удивился.

До нашего домика оставалось еще ярдов сто, и тут я увидел, что по садовой дорожке шествует высокий, облаченный в зеленый сюртук мистер Коркоран. Отец дожидался нас на пороге, на лице его было написано плохо скрытое удовольствие.

- Счастлив быть вам полезен в любом качестве, сэр Чарльз, - сказал он. Мы уговорились на завтра в семь утра на Дичлингском пустыре.

- Я бы предпочел, чтобы подобные свидания назначались на более поздний час, - сказал дядя. - Придется либо вставать ни свет ни заря, либо пренебречь туалетом.

- Они остановились в нашей гостинице, прямо через дорогу, так что если вам желательно позднее...

- Нет-нет, я уж постараюсь... Амброз, все принадлежности утреннего туалета должны быть готовы к пяти.

- Не хотите ли воспользоваться моими пистолетами? - предложил отец. - Они были в деле четырнадцать раз, и на расстоянии до тридцати ярдов лучшего оружия не приходится желать.

- Благодарю вас, мои дуэльные пистолеты у меня в коляске. Проверьте, смазаны ли курки, Амброз, я люблю, когда они спускаются легко... А, Мэри, я привез тебе назад твоего сынка, - на мой взгляд, рассеянная городская жизнь не оказала на него дурного влияния.

Стоит ли рассказывать, как моя дорогая матушка плакала от радости, как ласкала меня; ведь те, у кого есть мать, и сами это знают, а тем, у кого ее нет, все равно не понять, каким теплым и уютным может быть родное гнездо. Как жаждал я попасть в Лондон, как не терпелось мне увидать городские чудеса, и, однако, повидав куда больше, чем рисовалось мне в самых смелых мечтах, я не увидел ничего, что было бы мне так же мило, так же изливало бы покой на мою душу, как наша скромная гостиная с терракотовыми стенами и все безделицы, столь незначительные сами по себе и столь дорогие по воспоминаниям: рыбка с Молуккских островов, рог нарвала из северных далей, картина "Эскадра лорда Хотэма в погоне за "Са ira"! А как приятно сидеть у камина перед сверкающей, начищенной до блеска каминной решеткой и видеть по правую руку веселое, обожженное солнцем лицо отца, попыхивающего трубкой, а по левую - матушку, в чьих пальцах, как всегда, неутомимо снуют вязальные спицы! Я смотрел на своих родителей и удивлялся: неужели было время, когда я стремился уехать от них, и неужели настанет час, когда я снова их покину!

Но шумные поздравления отца и слезы матушки открыли мне, что надо опять покинуть отчий дом, и притом самым спешным образом. Отца назначили на шестидесятичетырехпушечный корабль, а кроме того, в Портсмут на его имя пришло письмо - лорд Нельсон сообщал, что, если я прибуду немедленно, он сможет взять меня на корабль.

- Мать уже уложила твой матросский сундучок, Родни, и завтра мы с тобой отправимся. Если хочешь служить под началом Нельсона, надо сразу же показать, что ты этого достоин.

- Все Стоуны всегда служили на флоте, - извиняющимся тоном объяснила матушка дяде, - и мальчику очень повезло, что он окажется под покровительством самого лорда Нельсона. Но мы бесконечно признательны тебе, Чарльз, что ты ввел нашего дорогого Родни в новый для него мир.

- Напротив, дорогая Мэри, - любезно возразил дядя, - твой сын составил мне отличную компанию, так что, боюсь, меня даже можно обвинить в том, что я совсем забросил своего Фиделио. Надеюсь, мне удалось навести на Родни кое-какой глянец. Конечно, назвать его distingue40 невозможно, но он, во всяком случае, вполне приемлем. Природа не одарила его самыми прекрасными своими дарами, и он не пожелал возместить этот недостаток, использовав те возможности, которые ему предоставляло искусство, но я по крайней мере приоткрыл перед ним завесу жизни и преподал несколько уроков по части изящества и умения себя держать, которые сейчас, быть может, никак на нем не сказались, но непременно скажутся, когда он войдет в возраст. Если он меня и разочаровал, то главным образом оттого, что я имею глупость мерить других своею собственной меркой. Я, однако, очень к нему расположен и полагаю, что он замечательно подходит для поприща, которое готов избрать.