Артур Конан-Дойль - Сэр Найджел

- Припоминаю. Так что же, мессир Дени? Что скажешь ты об этом деле?

- Он сдался мне, пресветлый принц. В свалке его сбросили с коня, я увидел и схватил его. Сказал ему, что я рыцарь из Артуа, и он отдал мне свою перчатку. Вот она!

- Он правду говорит, пресветлый принц! Чистую правду! - наперебой закричали французы.

- Нет, государь, не суди поспешно! - крикнул английский оруженосец, проталкиваясь вперед. - Он был у меня в руках, и он мой пленник! А с этим заговорил, потому что по его речи узнал своего земляка. Но в плен его взял я, и сто человек тому свидетели!

- Он правду говорит, пресветлый принц! Мы своими глазами все видели, так оно и было! - хором завопили англичане.

Между англичанами и французскими союзниками все время шли непрекращающиеся свары, и принц понимал, как легко эта искра может вызвать пожар, угасить который будет не так-то просто. Огонь следовало затоптать, пока он не разгорелся.

- Пресветлый государь, - сказал он королю, - я вновь должен молить тебя о терпении. Твое слово и только твое может открыть нам истину. Кому ты милостиво соизволил вручить свою царственную особу?

Король Иоанн оторвался от кувшина, который тем временем был ему подан, и вытер губы с легкой улыбкой на румяном лице.

- Не этому англичанину, - сказал он, и гасконцы разразились радостными воплями. - Но и не этому подлому французу, - добавил он. - Сдался я не им.

Воцарилась изумленная тишина.

- Так кому же, государь?

Король неторопливо посмотрел вокруг.

- Светло-рыжий скакун, - сказал он. - Сущий дьявол! Моего бедного коня он свалил, точно шар - кеглю. О его хозяине я знаю только, что у него были красные розы на серебряном поле. А! Клянусь святым Денисом, вот же он! И вот его трижды проклятый конь!

Двигаясь точно во сне, чувствуя, что голова у него идет кругом, Найджел очутился в кольце рассерженных воинов. Принц положил ему руку на плечо.

- Так это же петушок с тилфордского моста, - сказал он. - Клянусь спасением души моего отца, я всегда говорил, что ты многого добьешься! Так король твой пленник?

- Нет, пресветлый принц.

- Но ты слышал, как он сказал, что сдается тебе?

- Да, государь. Но я не знал, что он король. Мой господин лорд Чандос еще сражался, и я поспешил к нему.

- А короля оставил лежать. Значит, сдача в плен завершена не была, и, по законам войны, выкуп получит Дени де Морбекю, если он сказал правду.

- Да, - ответил король. - Вторым был он.

- Тогда выкуп твой, Дени. Но клянусь спасением души моего отца, сам я всем богатствам Франции предпочел бы честь, которую заслужил этот оруженосец.

Слушая такие слова, произносимые в присутствии благороднейших рыцарей, Найджел почувствовал, как сильно вдруг забилось его сердце, и опустился перед принцем на одно колено.

- Пресветлый государь, как я могу отблагодарить тебя? - промолвил он. Твои слова поистине дороже любого выкупа!

- Встань же, - сказал с улыбкой принц и опустил свой меч плашмя на его плечо. - Англия потеряла смелого оруженосца, но обрела доблестного рыцаря! Прошу тебя, не медли! Встань, сэр Найджел!

Глава XXVII

КАК ТРЕТИЙ ВЕСТНИК ЯВИЛСЯ В КОСФОРД

Прошло два месяца, и длинные склоны Хайндхеда порыжели от засохшего папоротника - зябнущая земля оделась мохнатой бурой шкурой. Свистя и завывая, буйный ноябрьский ветер проносится над холмами, заламывает ветви косфордских буков и стучит грубыми оконными рамами. Толстый старый Рыцарь Дупплина, ставший еще толще, сидит, как и прежде, во главе своего стола, но обрамленное белой бородой лицо выглядит краснее прежнего. Перед ним стоит оловянный поднос со всякой снедью и кружка, пенящаяся элем. По его правую руку сидит леди Мери, чье смуглое, неяркое царственное лицо несет печать долгих лет тягостного ожидания, но оно исполнено того достоинства и кроткого света, которые дарят только печаль и умение скрывать ее. Слева сидит Метью, старый священник. Золотоволосая красавица давным-давно покинула Косфорд ради Фенхерста, и молодая прелестная леди Эдит Брокас, признанная первая красавица Сассекса, цветет солнечными улыбками и весельем, хотя изредка, быть может, ее улыбки и угасают, когда на мгновение ей вспоминается страшная ночь, когда в последнюю минуту ее вырвали из жестоких когтей гнусного шалфордского коршуна.

Новый порыв ветра швырнул дождевые струи в окно за спиной старого рыцаря, и он поднял голову.

- Клянусь святым Губертом, ну и непогода, - промолвил он. - А я-то думал завтра напустить сокола на цаплю у запруды или на крякву возле ручья. Мери, как там Катерина, моя маленькая сансанка?

- Крыло я вправила, батюшка, и привела в порядок перья, но боюсь, ранее Рождества она не полетит.

- Прискорбно слышать, - заметил сэр Джон, - ибо я не видывал птицы лучше и бесстрашнее. В воскресенье две недели сровняется, отче, как цапля перебила ей крыло сильным клювом, и Мери ее лечит.

- Упонаю, сын мой, что в день Господень ты побывал на мессе, прежде чем предаться суетной забаве, - ответил отец Метью.

- Ну-ну! - воскликнул со смехом старый рыцарь. - Или мне исповедоваться прямо за ужином? Я истовее молюсь благому Богу среди лесов и лугов, его творений, чем в творении рук человеческих из камня и дерева. А! Меня же сокольник Гастона де Фуа научил заговору для раненого сокола! Как бишь он говорил? "Лев от колена Иудина, корень Давидов победил!" Надо повторить это три раза, обходя жердочку с соколом. Старик священник покачал головой.

- Нет-нет, такие заговоры - ухищрения дьявола, - сказал он. - Святая церковь их отвергает, как вредные и греховные. Но как продвигается твоя вышивка, леди Мери? В прошлый раз, когда я отдыхал под этим гостеприимным кровом, ты уже вышила пятью цветами половину повести о Тессе и Ариадне.

- Вышита по-прежнему половина, святой отец.

- Как же так, дочь моя? Столь много у тебя разных забот?

- Нет, святой отец, в голове у нее совсем другое, - вмешался сэр Джон. - Сидит с иглой в руке, а мыслями от Косфорда далече! Как принц одержал победу...

- Батюшка, прошу тебя...

- Э-эй, Мери! Кто меня слышит, кроме твоего же исповедника? Вот я и говорю: как принц одержал победу и мы узнали, какую честь заслужил Найджел Лоринг, так ее точно сглазили. Сидит, как... ну, как вот ты сейчас ее видишь!

Мери вдруг встрепенулась и устремила сосредоточенный взгляд на темное, заливаемое дождем окно. Священнику на миг почудилось, что лицо ее вырезано из слоновой кости - таким неподвижным и бледным оно стало. Даже губы побелели.

- Что с тобой, дочь моя? Что ты увидела?

- Ничего, святой отец.

- Так почему же ты в таком волнении?

- Я слышу, святой отец.

- Что слышишь, дочь моя?

- Лошадиный топот. По дороге скачут всадники.

Старый рыцарь расхохотался.

- Вот так все время, отче! Каждый день по дороге проезжают мимо десятки всадников, но чуть она заслышит стук копыт, сердечко у нее сразу замирает. Всегда моя Мери была такая сильная и спокойная! А теперь при каждом шорохе ее душа трепещет... Нет, дочка, нет, прошу тебя!