Артур Конан-Дойль - Торговый дом Гердлстон

Наступила ночь - страшная ночь для всех, кто находился на борту "Черного орла". При свете дня по крайней мере было видно, какая им грозит опасность, но теперь барк метался и бился в чернильном мраке. Он то стремительно возносился на гребень огромного вала, то проваливался в черную бездну с такой силой, что столкновение со следующей волной заставляло его содрогаться от клотика до киля. У руля стояло два человека и два у вспомогательных талей, но и вчетвером им еле-еле удавалось удерживать барк на курсе среди этого дикого разгула стихий.

Все оставались на палубе. Каждый предпочитал видеть и знать худшее, а спуститься в каюту значило бы оказаться в гробу без малейшей надежды на спасение. Капитан Гамильтон Миггс с трудом пробрался вдоль борта к тому месту, где стояли Гердлстон и Эзра.

- Поглядите-ка туда! - рявкнул он, указывая на что-то в наветренной стороне.

Лишь с большим трудом им удалось повернуться прямо навстречу ветру, подставив лицо под режущие удары града и брызг. Прикрывая глаза ладонью, они вглядывались во мрак. Среди бушующих валов, не далее, как в двухстах ярдах от барка, виднелось багровое пятно света, которое, ныряя на волнах, быстро приближалось к нему. Вокруг яркого центра располагались мерцающие точки. Это световое пятно на фоне непроглядной черноты внизу и вверху, несомненно, вдохновило бы Тернера.

- Что это такое?

- Пароход! - прокричал капитан, с большим трудом перекрывая вой ветра и рев волн.

- А каково наше положение? - спросил Эзра.

- Скверное, - ответил Миггс, - хуже некуда! - И он снова направился к корме, цепляясь за стойки и леера, точно попугай за прутья клетки.

К утру тучи немного разошлись, но ураган не утихал. В прорехи облаков кое-где проглядывали звезды, а один раз на несколько минут показалась бледная луна, затянутая клубящейся дымкой. Наконец унылый рассвет открыл взгляду бешеное кипение бесконечных свинцовых валов, и одинокий барк, который почти без парусов, словно чайка с подбитым крылом, тяжело двигался к югу.

Даже Гердлстоны заметили, что волны теперь захлестывают корабль непрерывно и на палубах все время стоит вода - в начале бури это случалось редко, но с рассветом валы с ревом перекатывались через наветренный фальшборт уже безостановочно. Миггс, давно с тревогой это наблюдавший, мрачно сказал помощнику:

- Не нравится мне, как он себя ведет, Мак! Совсем на волны лезть не хочет.

- В трюме, наверное, полным-полно воды, - угрюмо ответил помощник.

Он знал, какая им грозит опасность, и мысли его все чаще уносились к маленькому, крытому черепицей домику вблизи Питерхеда. Правда, в этом домике почти ничего не было, кроме жены, которая, по слухам, без устали пилила Сэнди, а иной раз пускала в ход доводы более веские, нежели простые слова. Однако любовь капризна и пути ее неисповедимы - во всяком случае, когда великан-шотландец понял, что, быть может, ему уже никогда не доведется вновь увидеть ни этот домик, ни его обитательницу, глаза его увлажнились, и не только из-за соленых брызг.

- Да и не удивительно, - буркнул Миггс, - ведь "Орел" хлебает воду и сверху и снизу. Ребята у помп совсем замучились, а вода все прибывает.

- Как погляжу, это - наше с вами последнее плавание, - сказал помощник.

- Может, ляжем в дрейф?

- Не стоит. Он тогда сразу пойдет ко дну. По моим выкладкам выходит, что испанский берег совсем недалеко. И, пожалуй, нам-то удастся спастись. Ну, а "Орел" такой волны, боюсь, не выдержит.

- Твоя правда. Так еще можем кое-как выкарабкаться. А если лечь в дрейф, "Орел" наверняка и десяти минут на воде не продержится. Черт подери, Мак, а я прямо рад, что это с нами приключилось теперь, когда эта парочка у нас на борту. Мы им покажем, каково плавать в шторм на таком гробу. - И грубый моряк хрипло расхохотался.

Тут к ним на корму кое-как взобрался плотник - палуба стояла почти вертикально.

- Вода в трюме прибывала вовсю, - доложил он, - и качать уже никаких сил нет. Справа по носу земля.

Капитан и его помощник, напрягая зрение, вгляделись в густую завесу из брызг и тумана. Там справа действительно вставал большой темный утес крутой, неприветливый и зловещий.

- Лучше будет повернуть к нему, - заметил помощник. - "Орла" мы, конечно, не спасем, но, может, удастся выбросить его на берег.

- Да нет, он прежде потонет, - угрюмо буркнул плотник.

- А ну, не хныкать! - прикрикнул Миггс и почти ползком добрался до Гердлстонов. - Кораблю крышка, но мы еще можем спастись, - сказал он, - а пока вам придется встать к помпам.

Они молча и покорно последовали за ним к носу. Измученные матросы стояли у помп, совсем обессилев. В диком реве бури слабый стук помп напоминал тиканье часов.

- Подбодрись, ребята! - рявкнул Миггс. - Вот они пришли вам подсобить. И еще плотник с помощником.

Эзра и Гердлстон, чьи седые волосы трепал ветер, вцепились в канат и начали помогать матросам, с трудом удерживая равновесие на скользкой накренившейся палубе. Миггс спустился к себе в каюту. С самого начала бури капитан вел себя образцово, но теперь, признав, что сделать больше ничего нельзя, он перестал внимать велению долга и вернулся к своим прежним привычкам. Налив почти полный стакан чистого рома, он залпом его выпил, потом затянул песню и в самом веселом и беззаботном настроении вернулся на палубу.

Корабль по-прежнему двигался по направлению к ломаной линии утесов, которая теперь тянулась по всему горизонту, завершаясь большим мысом справа. "Черный орел" все больше и больше погружался в воду, тяжело ныряя в волну, вместо того чтобы подниматься на нее, как прежде. Его трюмы совсем заполнились водой, и было совершенно очевидно, что скоро барк уже не сможет держаться на плаву. Щели в его корпусе, которые следовало бы заделать уже давным-давно, теперь совсем разошлись, и от помп не было никакого толку. А небо тем временем немного очистилось, и ветер заметно утратил прежнюю свирепость. Между двумя быстро летящими облаками засияло солнце, и волны стали изумрудно-зелеными, засверкали снежно-белыми гребнями пены. От этой внезапной перемены и радостного света солнца морякам на борту тонущего судна стало особенно горько.

- Шторм стихает, - заметил Макферсон. - Если бы наш корабль не прогнил насквозь, как души его хозяев, мы бы еще на нем поплавали.

- Верно, Сэнди, старина! А теперь мы все потонем - и капитан, и хозяева, и вся шатия-братия! - с хохотом провозгласил Миггс.

Помощник поглядел на него удивленно и с некоторой долей презрения.

- А вы уже нализались, - сказал он. - Но ведь если мы утонем дело-то, похоже, к этому идет, - так даже подумать страшно, что явишься к своему Творцу, а твоя жалкая душонка вся насквозь проспиртована.

- Спустился бы ты вниз да и выпил бы стаканчик-другой, - хрипло посоветовал Миггс.