Артур Конан-Дойль - За городом

- Это удивительно, Уокер, - говорил он, - прямо удивительно, как выдвинулся вперед мой сын за эти последние три года. Мы получили сегодня письмо от Пирсона. Пирсон - это, как вам известно, старший компаньон фирмы, а мой сын - младший, фирма называется "Пирсон и Денвер". Этот Пирсон ловкий старик, он такой хитрый и такой жадный, как акула в Ла-Плате. Но теперь он уезжает на две недели и передает все дела моему сыну, а дел у него множество, и вместе с тем предоставляет ему полную свободу действовать по своему усмотрению. Каково доверие? А ведь он только три года на бирже.

- Всякий может питать к нему доверие. За него ручается уже самое его лицо, - сказал доктор.

- Уж вы скажете, Уокер! - адмирал толкнул его в бок локтем. - Вы знаете мою слабую сторону. Впрочем, это совершенная правда. Бог наградил меня хорошей женой и хорошим сыном, и, может быть, я еще больше ценю их оттого, что долго был с ними в разлуке. Мне нужно только благодарить за это Бога.

- То же самое я скажу и о себе. У меня такие две дочери, каких не скоро найдешь. Вот, например, Клара: она изучила медицину и знает ее настолько хорошо, что могла бы получить диплом, и делала это только для того, чтобы иметь возможность интересоваться моими трудами. Но, погодите, кто это там идет?

- На всем ходу и по ветру! - воскликнул адмирал. - Четырнадцать узлов, может, только без одного. Да ведь это она, та женщина, клянусь святым Георгием!

Быстро несущееся облако пыли обогнуло поворот дороги, и среди его показался высокий трехколесный тандем, который стрелою летел по дороге. Впереди сидела Уэстмакот, на ней была надета твидовая матросская куртка цвета вереска, юбка немного пониже колен и штиблеты из той же самой материи на толстых подошвах. Она держала под мышкой большую связку каких-то красных бумаг; между тем как Чарльз, сидевший позади нее, был одет в норфолькскую куртку с заправленными в сапоги панталонами, и из обоих его карманов торчал сверток точно таких же бумаг. В то время, когда оба приятеля стояли и смотрели, эта парочка убавила ход велосипеда, дама спрыгнула с него, прибила одно из своих объявлений к садовой решетке пустого дома и затем, вскочив опять на свое место, хотела стремительно лететь дальше, но племянник обратил ее внимание на двух джентльменов, которые стояли на тропинке.

- О, я, право, не заметила вас! - сказала она и, сделав несколько поворотов ручкой, направила к ним велосипед. - Какое прекрасное утро, не правда ли?

- Чудное, - ответил доктор. - Кажется, вы очень заняты?

- Да, я очень занята. - Она указала на цветную бумагу, прибитую к решетке, которая все еще развевалась по ветру. - Мы ведем свою пропаганду, как видите. Мы с Чарльзом занимаемся этим с семи часов утра. Тут дело идет о нашем собрании. Я желаю, чтобы оно увенчалось полным успехом. Вот посмотрите! - она разгладила одно из объявлений, и доктор прочел свою фамилию, напечатанную большими черными буквами в конце.

- Как видите, мы не забываем нашего президента. К нам придут все. Эти две милые старые девы, которые живут напротив - мисс Вильямc, держались некоторое время в стороне от нас, но теперь я добилась того, что они дали обещание прийти. Адмирал, я уверена, что вы нам сочувствуете.

- Г-м! Я не желаю вам зла, сударыня.

- Вы придете на платформу?

- Я буду... Нет, кажется, я не могу этого сделать.

- Ну, так на наше собрание.

- Нет, сударыня, я никогда не выхожу после обеда.

- О, вы, конечно, придете! Я зайду к вам, если у меня будет время и поговорю с вами об этом, когда вы вернетесь домой. Мы еще не завтракали. Прощайте.

Затем послышался шум колес, и желтоватое облако опять покатилось по дороге. Адмирал увидал, что кто-то успел всунуть ему одно из этих противных объявлений, которое он держал в правой руке. Он скомкал его и бросил на дорогу.

- Пусть меня повесят, Уокер, если я пойду, - сказал он, продолжая свою прогулку. - До сих пор меня еще не мог заставить сделать что-нибудь - ни мужчина, ни женщина.

- Я никогда не бьюсь об заклад, - ответил на это доктор, - но по-моему, шансы скорее за то, что вы пойдете.

Адмирал только что успел прийти домой и усесться в столовой, как на него опять было сделано нападение. Он, не спеша и с любовью, развертывал номер "Times", приготовляясь к долгому чтению, которое должно было продолжаться до второго завтрака, и уже укрепил золотое pincenez на своем тонком носу с горбинкой, как вдруг услыхал, что хрустит песок, и выглянув из-за газеты, увидал, что по садовой дорожке идет миссис Уэстмакот. На ней был надет все тот же странный костюм, который шокировал моряка, бывшего человеком старого покроя, так как не согласовался с его понятиями о приличии, но смотря на нее, он не мог отрицать того, что она была очень красива собой. В разных странах он видел женщин различных оттенков кожи и разного возраста, но он не видел такого красивого лица с правильными чертами и такой прямой, гибкой и женственной фигуры. Смотря на нее, он перестал сердиться и на лбу у него разгладились морщины.

- Можно войти? - сказала она, показываясь в окне на фоне зеленой лужайки и голубого неба. - Мне кажется, что я вторгнулась внутрь неприятельской страны.

- Это очень приятное вторжение, сударыня, - сказал он, откашливаясь и одергивая свой высокий воротничок. - Садитесь в это садовое кресло. Чем могу я вам служить? Не позвонить ли мне и не велеть ли сказать миссис Денвер, что вы здесь?

- Пожалуйста, не беспокойтесь, адмирал. Я зашла к вам только по поводу нашего разговора сегодня утром. Я хочу, чтобы вы не отказали нам в вашей сильной поддержке на нашем будущем собрании, где будет обсуждаться вопрос об улучшении участи женщины.

- Нет, сударыня. Я не могу сделать этого, - он сжал губы и покачал своей начинающей седеть головой.

- Почему же вы не можете?

- Это против моих принципов, сударыня.

- Почему против ваших принципов?

- Да потому, что у женщины свои обязанности, а у мужчины свои. Может быть, я человек старого покроя, но таков мой взгляд. Да скажите, пожалуйста, до чего же, наконец, дойдут? Я только вчера вечером говорил доктору Уокеру, что у нас в скором времени явится женщина, которая захочет командовать Ламаншской эскадрой.

- Это одна из тех немногих профессий, в которых не может быть прогресса, - сказала миссис Уэстмакот с самой приятной улыбкой. - В этом случае бедная женщина должна искать защиты у мужчины.

- Я не люблю этих нововведений, сударыня, и говорю вам откровенно, что не люблю их. Я люблю дисциплину и думаю, что всякий становится от нее лучше. Теперь женщинам дано много такого, чего у них не было в то время, когда жили наши отцы. Мне говорили, что у них есть свои университеты, и я слышал, что есть женщины доктора. Кажется, следовало бы им быть довольными этим. Чего же им еще нужно?