Алексей Гудзь-Марков - Индоевропейцы Евразии и славяне

На конец II тыс. до н. э. пришелся пик засухи, поразившей евразийскую степь от Алтая до Восточных Альп. Следствием явилось то, что некогда могучая производящая экономика срубной археологической культуры юга России середины II тыс. до н. э. подверглась деградации и едва ли не полному упадку. В XII–X вв. до н. э. население — носитель белозерской культуры степей Северного Причерноморья и Приазовья резко сократило поголовье стада. Терпела бедствие бронзолитейная металлургия, страдающая от недостатка сырья. Стремительно сокращались численность населения, площади поселков, объемы обрабатываемых земель. Люди были вынуждены забрасывать оседлое земледелие и переходить к кочевому скотоводству.

Подвижный протоиранский мир евразийской равнины, жестоко страдавший от засухи в степях Восточного Прикаспия и пошедший на эпическое вторжение на юг Средней Азии и далее, долиной реки Теджен-Герируд на Иранское плоскогорье, равно страдал и в степях Нижнего Поднепровья, Подонья и Поволжья XII–X вв. до н. э.

Несмотря на значительное преобладание грунтовых погребений в степях Северного Причерноморья, на юге России по-прежнему не забывали древних традиций курганных погребений, хотя чести такой удостаивались лишь представители знати.

Непосредственной преемницей белозерской культуры юга России была исторически засвидетельствованная общность киммерийцев X–VIII вв. до н. э. Иранская общность Северного Причерноморья XII–VIII вв. до н. э. претерпела определенное влияние фракийской волны населения, идущей из центра Европы на её восток.

В междуречье Среднего Днепра и Дона преемницей срубной культуры (середина II тыс. до н. э.) в XII–VIII вв. до н. э. явилась бондарихинская археологическая культура, носители которой этнически представляли собой смешение протоиранцев и протославян, строивших поселения на защищенных природой мысах, огораживая их с напольной стороны системой оборонительных валов и рвов. Наряду с укрепленными поселениями существовали и хорошо защищенные по всему периметру городища. Господствующим погребальным обрядом являлось трупосожжение с захоронениями в грунтовых могилах, наряду с которыми существовали и курганы. Развивалась собственная бронзовая металлургия, но не отличалась мощью, возможно, вследствие отсутствия собственных источников сырья.

Сложившаяся в XV в. до н. э. срубная культура, занимавшая просторы от Нижнего Дуная и Днестра до юга Урала, уже являлась собственно протоиранской, равно как и носители второго, третьего и четвертого этапов андроновской культуры XV–IX вв. до н. э., занимавших равнины юга Сибири и Средней Азии. Чудовищная засуха рубежа II–I тыс. до н. э. в значительной мере подорвала экономическую мощь протоиранской культуры степи, и белозерский этап (XII–X вв. до н. э.) развития западноиранского этноса особенно ярко свидетельствует о значительных трудностях, с которыми пришлось столкнуться некогда многочисленному и экономически процветавшему (XV–XIV вв. до н. э.) населению юга России.

В VIII в. до н. э. в движение пришло восточноиранское крыло евразийской степи, видимым проявлением которого стало вторжение в степи Нижнего Поднепровья, Подонья и Правобережного Поволжья исторических скифов, вытеснивших с юга России своих западных собратьев-киммерийцев и на тысячу лет занявших достойное место на юге Восточной Европы вплоть до III в. н. э., когда государство скифов подверглось окончательному разгрому от вторгшихся с севера Европы в Северное Причерноморье готов — представителей германского мира северо-запада континента.

Серьёзного сопротивления скифам со стороны киммерийцев на юге России оказано не было, и к VII в. до н. э. скифы практически безраздельно господствовали на огромных пространствах юга Восточной Европы.

Смена хозяев, произошедшая на юге России в VIII–VII вв. до н. э., на судьбы индоевропейского мира центра и северо-востока Европы оказала прямое влияние, приведшее к значительным изменениям путей развития протоисторического мира Европы. Уходя от скифов к западу и юго-западу, киммерийцы хотя и не сумели совершить культурный поворот в Европе, подобный произошедшему в XV в. до н. э. (культура курганных погребений), но значительную смуту и хаос в мир Европы внести сумели. На юге конечным пунктом движения киммерийцев оказался Малоазиатский полуостров, и греки о нашествии киммерийцев вспоминали как о набеге, но не как о завоевании (подобном дорийскому), не принесшем ни значительных разрушений или жертв, ни поворотов в культурном или экономическом развитии. Зато в центре Европы и на ее северо-востоке смена хозяев в степях Северного Причерноморья оказала прямое и весьма значительное влияние.

Очередная смута в южнорусских степях привела к гибели чернолесскои культуры X–VII вв. до н. э., представлявшей едва ли не крайний на востоке форпост оседлой центральноевропейской протославянской общности пахарей-земледельцев, прямых наследников индоевропейцев IV–II тыс. до н. э. севера и востока Европы.

Носители чернолесскои культуры были отброшены скифским вторжением к северу от украинской лесостепи в леса Среднего и Верхнего Поднепровья. И тут произошло смешение трех этнически обособленных начал. Северо-восток Европы с III–II тыс. до н. э. в значительной степени оставался во власти индоевропейских носителей культуры шнуровой керамики, заложивших основу балтской общности континента.

С другой стороны, леса Северо-Восточной Европы издревле населяли протофинские охотники, хотя и частично ассимилированные и отчасти вытесненные из долин крупнейших рек прото-балтами, все же сохранявшими за собой огромные малоосвоенные территории лесного северо-востока Европы. Уходящие под беспрестанными ударами иранских всадников к северу оседлые земледельцы, скотоводы и ремесленники восточноевропейской лесостепи VIII–VII вв. до н. э. этнически и культурно тяготели к протославянскому миру центра Европы. Они оказались третьим началом в рождении целого ряда культур лесной полосы запада России, ставших едва ли не первыми камнями в основании восточнославянской общности лесного северо-востока Европы.

К северу от впадения в Днепр рек Припять и Десна в VII в. до н. э. сложилась балто-славянская культура, получившая название милоградской (VII–III вв. до н. э.). В основе её лежало, с одной стороны, наследие культуры шнуровой керамики рубежа III–II тыс. до н. э., а с другой — генезис центральноевропейских культурных трансформаций, составивших основу сложения протославянской общности континента (культуры воронковидных кубков IV–III тыс. до н. э., шаровидных амфор III тыс. до н. э., шнуровой керамики, курганных погребений XV–XIV вв. до н. э., тшинецко-комаровско-сосницкая второй половины II тыс. до н. э., лужицкая XIII–VIII вв. до н. э.).